Хозяйка Дома Риверсов

– Сейчас я объясню вам, что мне нужно, – неторопливо начала я. – Мне нужен такой травяной отвар, который поможет зачать ребенка.

Марджери Журдемайн удивленно на меня посмотрела.

– Вы хотите зачать ребенка, не имея мужа?

– Ну, речь не совсем обо мне, – быстро солгала я. – Этого хочет одна моя подруга.

– А эта подруга того же возраста, что и вы? И сложена так же? – невозмутимо произнесла Марджери. – Мне нужно это знать для правильного подбора трав.

– Я понимаю. Вы можете приготовить отвар как бы для меня. И рецепт мне запишите.

Она кивнула.

– Хорошо. Отвар будет готов завтра. Вам… вашей подруге… следует пить его каждый вечер.

– Спасибо. Это все.

Колдунья направилась к дверям, но остановилась, точно колеблясь, и вдруг заявила:

– Учтите: каждой женщине, осмелившейся самостоятельно вершить свою судьбу, неизменно грозит опасность. Кстати, вы одна из немногих, кто мог бы это предвидеть.

Я улыбнулась, выслушав ее предостережение, и, повинуясь внезапному порыву, указательным пальцем нарисовала в воздухе тот знак, который когда-то показала мне Жанна: колесо Фортуны. И Марджери все поняла. Она молча улыбнулась и удалилась.

Месяца два я выжидала, и однажды в полночь, уже на излете лета, когда Ричард в очередной раз тайком пришел ко мне, я нырнула в его объятия со словами:

– А у меня для тебя новость!

Затем я подала ему бокал самого лучшего вина, сделанного в Гаскони. Внутри у меня так и пузырился смех – я предвкушала, как поведаю ему столь радостную для меня весть. Я вся была во власти восторга и чувствовала себя удивительно смелой.

– Хорошая? – уточнил он.

– Хорошая. Любимый, я должна сообщить тебе… – Странно, но я вдруг утратила дар речи; я просто не могла произнести ту простую фразу, которую собиралась. Но я довольно быстро взяла себя в руки и решительно закончила: – Я беременна.

Бокал выпал у него из рук и разлетелся вдребезги на каменном полу. Но он даже головы не повернул; казалось, он и звона-то никакого не слышал, а на драгоценный бокал ему было попросту наплевать.

– Что ты сказала?

– Я беременна, – спокойно повторила я. – По крайней мере, уже месяц.

– Что ты говоришь?

– Я говорю, что у нас, скорее всего, будет девочка, – продолжала я. – И родится она в самом начале следующего лета.

– Какая девочка? – все еще ничего не понимая, пролепетал он.

Я уже с трудом сдерживала рвущийся наружу смех, и его перепуганное лицо ничуть меня не обескураживало.

– Любимый мой, – терпеливо промолвила я, – успокойся и радуйся. Я ношу твоего ребенка. И ничто на свете не могло бы сделать меня более счастливой, чем это. Для меня это начало всего. Наконец-то я стала настоящей, земной женщиной! Я стала плодородной почвой, в которой прорастает твое семя.

Он уронил голову на руки и воскликнул:

– Значит, я все-таки стал причиной твоего падения! Господь, может, и простит меня за мою любовь к тебе, но сам я никогда себя не прощу. Ведь я люблю тебя больше всего на свете, однако из-за меня вся твоя жизнь пойдет под откос.

– Ничего подобного, – возразила я. – Не надо думать о каких-то бедах и несчастьях. Все чудесно. Этот ребенок станет решением всех наших проблем. Мы поженимся, и тогда…

– Теперь нам непременно придется пожениться! – перебил он. – Иначе ты будешь опозорена. Но если мы поженимся, ты впадешь в немилость, будешь обесчещена. Господи, в какую же ловушку я угодил! В какую ловушку я вовлек тебя!

– Вовсе нет, – заметила я. – Это как раз и есть выход из ловушки, ведь теперь никто не заставит нас отказаться от брака, особенно если выяснится, что мы уже обменялись клятвами и ждем ребенка. Королевский совет, моя мать, сам король – им всем придется с этими обстоятельствами смириться. И даже если это им будет не по нраву – что ж, тем хуже для них. Как-нибудь переживут. Ходят слухи, что и мать нашего короля вышла замуж за Оуэна Тюдора[32] без разрешения…

– И впала в немилость! Она, королева, спала со своим дворецким! С тех пор она больше уже никогда не вернулась ко двору. А ее собственный сын[33] изменил земельный закон, дабы предотвратить возможность подобного поступка для вдов из королевского семейства. И к тебе этот закон вполне применим.

– Екатерина Валуа все это отлично пережила, – спокойно произнесла я. – Она родила в новом браке двух красивых сыновей, единоутробных братьев короля, ставших его любимцами. Ричард, я не могу без тебя жить. И ни за кого другого я замуж не пойду. Страсть свела нас и сделала любовниками, а теперь любовь велит нам стать мужем и женой.

– Я не хочу быть причиной твоего краха, – упрямился Вудвилл. – Прости меня, Господи, ведь я по-прежнему страстно желаю тебя, Жакетта. Однако не желаю твоей погибели. Я всегда презирал Оуэна Тюдора за то, что он обрюхатил королеву, хотя должен был бы служить ей; я презирал его, поскольку он погубил женщину, во имя которой должен был бы пожертвовать собственной жизнью, – и вот теперь я сам оказался столь же эгоистичным! Нет, я должен немедленно уехать отсюда. Отправиться в крестовый поход. Или же пусть меня повесят за измену.