Хозяйка Дома Риверсов

Беременность моя под изящными разлетающимися платьями была еще совсем не видна, но я-то знала: ребенок у меня внутри растет, и груди мои стали тяжелее и как бы разбухли, но самое главное – я теперь всегда, даже во сне чувствовала, что я больше не одна. Я подумывала известить королевский совет о своей беременности и замужестве еще до того, как со дня смерти моего мужа исполнится год, пока кто-нибудь из них не предложил мне новый брак и тем самым не вынудил меня бросить вызов общественности. Мне хотелось выбрать наиболее подходящий момент, однако члены совета были страшно заняты, разрываясь между кардиналом Бофором и его союзником графом Саффолком с одной стороны и могущественным герцогом Глостером и его придворными – с другой. Казалось, нет ни минуты, когда бы в королевском совете не велись ожесточенные споры о безопасности страны и пустой королевской казне. И было очевидно, что в ближайшее время они вряд ли придут к соглашению относительно дальнейших действий. После нашего тайного бракосочетания я ждала целую неделю, а затем все же собралась посетить главного королевского фаворита Уильяма де ла Поля и в тихий послеобеденный час, когда он находился в своих покоях Вестминстерского дворца, зашла к нему.

– Какая честь! – воскликнул он, вскочив и придвигая к низенькому столу у камина еще одно кресло – для меня. – Чем это, интересно, я могу быть вам полезен, ваша милость?

– Я вынуждена просить вас помочь мне в одном деликатном деле, – промолвила я; это далось мне нелегко, но, переборов себя, я решительно уточнила: – Дело очень личное.

– У нашей прекрасной герцогини личное дело ко мне? – удивился он. – Полагаю, речь идет о делах сердечных, не так ли?

Судя по всему, он подозревал, что все это обычные девичьи глупости. Я сдержала улыбку и спокойно произнесла:

– Вы правы, это действительно дела сердечные. Не стану скрывать, сэр: я вышла замуж, причем без разрешения, и очень надеюсь, что вы сумеете должным образом сообщить об этом королю и заступиться за меня.

Неприятно пораженный новостью, он молчал. Затем переспросил:

– Вышли замуж?

– Да.

Он остро на меня взглянул.

– И за кого же вы вышли замуж?

– За одного дворянина…

– И это не представитель знати, не аристократ?

– Нет. Просто джентльмен[34].

– И кто же он?

– Ричард Вудвилл. Он служил у нас в доме.

Глаза королевского фаворита весело блеснули, однако он постарался скрыть это, низко опустив голову и делая вид, что читает лежащие на столе бумаги. Но мне было очевидно: он пытается вычислить, какую выгоду мог бы извлечь из совершенного мною безумного поступка.

– И насколько я понимаю, это брак по любви?

– Да.

– Вас не уговорили, не заставили силой? Брак был заключен по закону и с вашего согласия? И нет ни малейшего повода его аннулировать или разорвать? Если этот Вудвилл соблазнил вас или хотя бы склонил к сожительству, то его вполне могут арестовать и повесить.

– Но для этого нет никаких оснований! Как и для разрыва брака. Да мне и не нужны никакие основания! Я сама выбрала этого человека себе в мужья, я страстно желала вступить с ним в брак. Именно о таком браке – по любви! – я и мечтала всю жизнь.

– Вы страстно желали вступить с ним в брак? – холодно отозвался он.

Казалось, он никогда в жизни не испытывал страстных желаний. И заставил меня, хоть я ни капли этого и не стыдилась, подтвердить:

– Да, я страстно этого желала.

– Что ж, молодого джентльмена можно поздравить; немало мужчин были бы счастливы вступить с вами в брак по обоюдному страстному желанию. Да любой мужчина на свете с радостью сделал бы вас своей женой. Если честно, королевский совет уже рассматривал возможные кандидатуры для вашего следующего брака. Было предложено несколько знаменитых имен.

При этих словах я с трудом сдержала улыбку. В таких вопросах мнение королевского совета не имело никакого значения; важно было, что решат кардинал Бофор, герцог Глостер и он, Уильям де ла Поль. Если какие-то персоны и назывались, значит, их предлагал именно этот человек.

– Теперь проблема решена, – твердо произнесла я. – Мы обвенчаны и уже не раз делили ложе, так что тут ничего не поделаешь. Кого бы они ни выбрали для меня, с этим предложением они опоздали. Я обвенчалась с очень хорошим человеком, который был в высшей степени добр ко мне после смерти моего мужа, лорда Джона Бедфорда.

– А вы, я вижу, были очень добры к нему, – усмехнулся де ла Поль. – Исключительно добры. Ну, хорошо, я сообщу его величеству королю, а чуть погодя вы сможете попросить у него прощения.

Я кивнула. Мне бы очень помогло, если бы Уильям де ла Поль сам преподнес королю эту новость. На Генриха всегда наиболее сильное воздействие оказывало мнение того человека, с которым он говорил в последнюю очередь, а потому трое его основных советников прямо-таки соревновались друг с другом в том, кто выйдет от него последним.

– Как вы думаете, король будет очень разгневан? – на всякий случай поинтересовалась я.

Король был пятнадцатилетним мальчишкой, так что смешно было бы опасаться его гнева.