Хозяйка города

Дым, конечно, раздражал обоняние, но не так, чтобы она бросилась бежать. Под солнечным светом — пусть даже в такой пасмурный день, — Наде было неуютно, тело реагировало медленно. Она не так двигалась, не то говорила или слишком долго молчала, перебирая в памяти не те слова, и они это уловили. Надя ощутила напряжение, разлитое в воздухе вместе с запахом горящих шин.

— За три дня никого живого оттуда. — Сказал тот, что был в чёрной маске. — И ты, уж прости, на живую не очень похожа. Проверять?

Надя шарахнулась от него, инстинктивно чувствуя, как добиться своего, забилась в угол. Ещё ей не хватало проверок! Стоит им только заметить, что вместо крови у неё речная вода, всё кончится очень плохо.

— Не трогайте, я человек! — закричала она сквозь слёзы. — Я не знаю, сколько провалялась без сознания, как я должна выглядеть? Отпустите, дома родители думают, что я умерла!

— Человек, — протянул парень в форме охранника. — Те не умеют плакать.

— Да они и не болтают с нами, — буркнул бородатый.

Надя сообразила, как выбить из них ещё каплю доверия.

— Можно воды?

Ей подали флягу. Надя влила в себя несколько глотков, изобразив жадность, хотя жидкость неприятно касалась нечеловеческого горла. Но она своего добилась — ополченцы смотрели благосклоннее.

— Иди через улицу Восстания. В переулки не суйся, — сказал бородатый.

Тот, что помоложе, вызвался проводить до площади.

— Там наши растяжки. Пару дней назад эти лезли со всех сторон, и со стороны Высокогорного района. Только сейчас стало потише. А родители твои ушли, наверное. В городе мало кто остался. А мы свой город не сдадим этим.

Брусчатка на площади топорщилась, как ощетинившийся ёж. В центре сохранился памятник маршалу — но серый гранит антрацитово почернел. Надя оглянулась: было непривычно просторно. Слишком много неба над городом.

Больше не было дальней высотки университета, по которой, как по маяку, искали дорогу приезжие. Исчезла пара офисных центров — горожане прозвали их свечками за молочную белизну. Обглоданной верхушкой смотрел в небо телецентр.

— Что тут было? — Запыхавшись, она вцепилась в рукав проводнику. Ощетинившаяся брусчатка больно хрустела под подошвами кед.

Парень замедлил шаг и оглянулся, рассматривая город из-под нахмуренных бровей.

— Они лезли на самые высокие здания. Мы выбивали их оттуда, пока были боеприпасы. Теперь не знаю. Высоких крыш больше не осталось. А тебе туда.

Проспект тянулся, такой же разбитый и безлюдный. Надя обернулась всего раз — проводник, не отрываясь, смотрел ей вслед, как будто ещё сомневался, человек ли она.

Надя шла по улицам, пропитанным запахом горелых шин. Прохожих не было, но на соседних улицах ей попалось два блокпоста. Она поняла, что перекрыты все входы в ту часть города, которая ещё осталась нетронутой.

Здесь были оборваны и сожжены провода — все они, как мёртвые змеи, валялись на земле. Надя добралась до своей улицы, когда начало смеркаться. Вымотанная сверх предела, она долго провозилась с замком. Мысленные руки отказывались шевелиться.

Ближние дома выглядели брошенными — не лаяли собаки, и через открытые ворота она впервые рассмотрела соседский двор, затоптанную клумбу цветов. Разбитый фонарь печально таращился в натёкшую бензиновую лужу.

— Сабрина, — неуверенно позвала Надя, захлопнув за собой дверь.

В гостиной царил порядок с привкусом увядания. Слой тополиного пуха покрывал расчёски и флаконы духов, расставленные под зеркалом. Надя машинально поправила покосившуюся ключницу — на ней была только её собственная связка с брелоком в виде летучей мыши, ключей Сабрины не было.

У неё не хватило сил, чтобы обыскивать второй этаж. Не раздеваясь, Надя упала на диван и мгновенно выключилась, как перегоревшая лампа.

— Ты вернулась.

Когда Надя открыла глаза, за окнами висела антрацитовая ночь, непривычно слепая без света фонарей. Сабрина сидела на полу — силуэт, напоминающий статуэтку восточного божка. Она потянулась к Наде и обняла её, обдавая привычным запахом арабских духов.

— Нас завалило в штольне, но я проросла из земли. Не помню, сколько прошло времени, — объяснила она. Человеческий голос плохо подчинялся — она забыла, когда в последний раз им пользовалась.

Сабрина одним движением поднялась.

— Идём. Одеяло можешь взять с собой.

Они спустились в подвал. Пламя электрической свечи подкрашивало белокирпичные стены в рыжий. Сабрина задержалась, чтобы запереть люк на засов — его раньше не было. В дереве люка блестели свежевкрученные шурупы.

— Блокпосты пока что держат оборону, но по ночам лучше прятаться и не подходить к окнам, — сказала Сабрина. Её собранные в хвост волосы покачивались — Надя с болезненным вниманием наблюдала за тенями, скачущими по стенам. От их мельтешения ей становилось ещё тревожнее. — В подвале есть всё, чтобы продержаться несколько дней. Извини, что смеялась над тобой, когда ты делала запасы на случай войны.

Надя обошла подвал, как будто видела его впервые, потрогала стеллажи в дальнем конце комнаты. Ни единого провода здесь не было — даже лампу под потолком Сабрина убрала.