Хозяйка Изумрудного города

Телевизионные боссы были довольны. Она вызывала подлинный интерес у жителей страны, отвлекая их от насущных проблем — перманентной политической нестабильности, огромной безработицы, вечного финансового кризиса. Ток-шоу «Прямой разговор» превратилось в отдушину для людских жалоб. К Изабелле взывали, к ней обращались за помощью, на нее возлагали надежды. Она с удивлением и некоторым страхом обнаружила, что к ней зачастую апеллируют как к последней инстанции.

Письма из провинции, написанные на плохой бумаге корявым почерком с множеством ошибок, повествовали о тяжелой судьбе простых коста-бьянкцев. Впрочем, телевизионное начальство не позволяло Изабелле чересчур увлекаться критикой существующего режима. Так, немного, и то лишь тогда, когда это санкционировалось из президентского дворца. Учитывая, что военные хунты сменяли одна другую, приказания зачастую были противоречивы. Изабелла пыталась выбить большую свободу действия для себя, но у нее не получалось. Ей с улыбкой намекали, что не стоит суетиться, иначе…

— Иначе, синьора Баррейро, вы сами понимаете, ток-шоу «Прямой разговор» может исчезнуть из сетки вещания. Не сразу, конечно, для начала мы задвинем его далеко за полночь, когда ваши поклонники, встающие часов в пять, чтобы отправиться на завод или плантации, уже спят. Мы много потеряем, нас будут критиковать, но что поделаешь — телевидение всегда является мишенью для критики. О вас постепенно забудут, вы исчезнете из памяти людей. И все — вашей блистательной карьере придет конец. Поэтому советуем вам выполнять то, что от вас требуется. Никакого ток-шоу на следующей неделе, посвященного вредным выбросам химического концерна в провинции Санта-Тереза. Вы же понимаете, кому принадлежит этот концерн — сеньору Коваччо. Он вкладывает столько денег в наш канал…

Теодор Коваччо, который являлся владельцем крупного пакета акций канала «Ли-1», резко выступал против кандидатуры Изабеллы Баррейро, однако, не обладая, как он к этому привык, правом единственного голоса, он остался в меньшинстве. Изабелла знала — Теодор не мог простить ей то, что она ушла от него самовольно.

Ей пришлось подчиняться существовавшим правилам. Жизнь на телевидении оказалась полна интриг, зависти и скрытой борьбы. Изабелла, обретшая популярность, подвергалась нападкам со стороны коллег. Ее прошлое тяготело над ней. Разоблачительные статьи о том, что Изабелла Баррейро когда-то продавала себя за очень большие деньги влиятельным господам, вызывали всеобщий ажиотаж. Вокруг Изабеллы ходило столько слухов, легенд и домыслов, что никто не знал, чему же верить. Изабелла, чтобы сбить с толку, сама про себя распускала сплетни.

То о ней писали как о бывшей проститутке, то как о любовнице бывшего президента, то как о преступнице, отсидевшей несколько лет в тюрьме. Изабелла плевала на такие россказни. В многочисленных письмах, которые приходили на адрес «Ли-1», ей признавались в любви, проклинали, предлагали руку и сердце или обещали убить.

Апофеозом ее карьеры стало происшествие, которое произошло в государственной тюрьме Леблон. По скудным сведениям, распространяемым подконтрольными президенту Суаресу средствами информации, в отдаленной провинции, где располагалась тюрьма для особо опасных преступников, были зарегистрированы волнения. Впрочем, как с постными минами успокаивали телезрителей говорящие головы — дикторы, правительственные войска держат ситуацию под контролем.

Так продолжалось около двух недель, пока, наконец, канал «Ли-1», владельцы которого находились в оппозиции президенту и правительству, не выдал сенсационный репортаж. Из него следовало, что тюрьма Леблон уже пять дней пребывает в руках восставших заключенных. Они убили нескольких надзирателей, сумели открыть камеры и захватить оружие. Правительственные войска, стянутые к тюрьме, расположенной в джунглях, не могли урегулировать обстановку. Президент, об этом было сообщено особо, раздумывает над тем, чтобы штурмовать тюрьму элитными отрядами специального назначения, а если это не возымеет положительного эффекта, то и вовсе разбомбить ее при помощи авиации или применить отравляющий газ.

Президентский дворец немедленно опроверг это сообщение, заявив, что, несмотря на то что ситуация в тюрьме Леблон и на самом деле «несколько внушает опасения», никто и никогда не возьмет на себя ответственности и не отдаст приказ уничтожить несколько тысяч человек, пускай они и являются закоренелыми преступниками, осужденными к длительным срокам заключения.