Хозяин

Ждать Катя не умела. То есть ей приходилось, конечно – куда по нашей жизни денешься от ожидания, – но каждый новый день точно жилы из нее вытягивал. Утром она вставала чуть раздражительнее, чем ложилась, стала по пустякам срываться на учеников, чего за ней не водилось раньше, и даже Дарьке теперь влетало с незавидной регулярностью. Сергей пытался как-то успокоить жену, но и ему ведь приходилось несладко, так что в итоге не он ее успокаивал, а она его заводила.

Поздними осенними вечерами, которые постепенно сделались так длинны, что начинались чуть не с обеда, они лежали, обнявшись, на матрасе и молча злились на тещу. Даже не целовались. За окном лился унылый осенний дождичек, облетали макушки старых кленов под окнами, и один раз пошел было снег, а все никак не топили. Сергею что, он был теплокровный, закаленный, а Катя перед сном надевала теперь футболку, водолазку и спортивный костюм. И теплые шерстяные носки – но все равно под утро замерзала чуть не до судорог. От холода ей снились дурные сны. Летом на матрасе было хорошо – прохладно и не душно, теперь же, как ни заклеивай окна, в пустой квартире гуляли сквозняки, перебирая Катину русую челку; спать почти на полу стало мучительно. Катя постоянно чувствовала себя простуженной.

– Сереж, может, заберем у мамы диван? – осторожно спросила она и громко чихнула. – Вот, правду говорю.

– Нет!

Катя почувствовала, как плечо Сергея, к которому она прильнула, каменеет.

– Сереж, ты только не сердись. Мне холодно. Все время.

– Нет.

Он лежал и смотрел в потолок, по центру которого висела на гнутом проводке едва различимая в темноте голая лампочка. Застыл, не шевелился. Катя поняла – нет. Не заберем. И ей сделалось еще капельку холоднее. Некоторое время лежали молча, слушали стук дождя о подоконник.

– Тогда, может быть, займем денег у кого-нибудь и новый купим? Я подумала – все равно ведь потом пригодится… – спросила Катя шепотом.

– Куда еще занимать-то, солнышко? Сама посуди. Да и у кого?

– Ну… Хотя бы у твоего Валентина. Он же богатый, ему это…

– Нет! – и опять Сергей сделался каменный, напряженный.

– Но почему?! – Катя отстранилась, по-турецки села на матрасе, укутавшись в одеяло.

– Я. Никогда. Не занимаю. У Валентина! – отчеканил Сергей. И перевернулся на живот. – Всё, Кать. Я сплю.

И сделал вид, что действительно спит. Даже всхрапнул для убедительности.

Катя молчала. Она не знала, что ответить. И чем дольше молчала, тем сильнее становился холод – он, кажется, шел уже откуда-то изнутри, от груди к плечам, к горлу, к кончикам пальцев. И, как всегда на холоде, глаза у нее стали слезиться. Катя распутала одеяло, осторожно встала и вышла из комнаты, тихо прикрыв за собой дверь. И едва не наступила на хозяина.

– Мя! – сказал хозяин, вопросительно задрав морду.

– Вредитель, – сказала Катя и почесала хозяина за ухом.

Утром встали разбитые и немножечко чужие друг другу, оттого нарочито вежливые. Завтракали, точно на светском приеме. Дарька, по счастью, увлечена была игрой и ничего такого между родителями не заметила. Она привязала на ниточку конфетный фантик и теперь, свесившись куда-то под клеенку, безуспешно пыталась заставить хозяина его ловить. Как бы не так! Хозяин сидел под столом, в ногах у Дарьки, и равнодушно вылизывался, игнорируя шуршащую бумажку, танцующую перед самым носом.

– Мам, чего он не играет? – капризно спросила Дарька.

– Дашенька, он же старенький! Ему не до игры. Ты ешь давай, а то в школу опоздаем.

Дарька вздохнула и лениво принялась за яичницу. Она была ужасно, ужасно обижена. Сергей хмыкнул. Катя поднялась, торопливо стала мыть посуду. Сегодня ей было проще стоять к мужу спиной.

А уже через два дня – о чудо! – теща сама звонила и умоляла забрать из квартиры диван, два шкафа, раскладное кресло, тумбочку для белья, Катин письменный стол и все книжные полки вместе с содержимым. Катя удивилась: зачем вдруг? Им ничего не нужно. Ни-че-го! Теща подробно и путано стала объяснять что-то про верхних покупателей, которым квартира стала казаться слишком маленькой, и поэтому надо ее немедленно освободить, все что можно вывезти, а то они передумают, и придется тогда возвращать аванс. В двойном размере!

Про двойной размер суммы было сказано с особо горестной интонацией. Катя выразительно посмотрела на мужа, который пил чай как ни в чем не бывало, полистывал Кафку и, кажется, разговора не слушал, а был погружен в чтение. Катя попрощалась, положила трубку.

– Сереж?

– А? Что? – Сергей перевернул страницу, не поднимая головы.

– Сереж! Что это было? Вот сейчас?

– А… Ты про мебель?

Катя присела напротив мужа и приготовилась слушать. Сложила руки на коленях.

– Ну?

– Ты понимаешь, я Володьке позвонил, риелтору. Объяснил ситуацию.

– Ну?

– А что? Он же не бесплатно. Пусть отрабатывает. Вот он тещу и пуганул. И нам с тобой хорошо, и она теперь думать будет, что ей хорошо. И занимать ни у кого не придется.

– Один-один, – усмехнулась Катя.

– В смысле? – не понял Сергей.

– Да так, – Катя весело смотрела на мужа. – Ты самый лучший муж на Земле. Знаешь?

– Бери выше. Во Вселенной! Что, Кать, мир?

– Мир.

Сергей поднялся, подошел к жене, склонился поцеловать. Из-под стола неожиданно вышел хозяин, вальяжно прошел между ними, прямо Сергею по ногам, и, задрав хвост, скрылся в коридоре.

– Я убью этого кота, – сказал Сергей беззлобно и наконец-то поцеловал Катю. В первый раз за несколько дней.