Хозяин Амура

Через некоторое время Саляев, сидя в тени старого дуба, поведал Белову о потере отряда Новикова, случившейся в жестокий шторм в Северном море, о своём победном марше из ютландского Колдинга, об удачном снятии осады с Глюкштадта и о почти бескровном занятии Гамбурга. В этом городе бегущими прочь шведами были оставлены большие запасы пороха и иного армейского имущества. А после сего дела его батальон, прикреплённый к войску генерала Никласа фон Эверсманна, прибывшего из Копенгагена, получив небольшой отдых, двинулся на северо-восток. Прежний его номинальный начальник, полковник Эрик Бухвальд, получив повышение до генеральского чина, остался в Гамбурге. Эверсманн получил от короля приказ, совместно с эскадрой адмирала Ове Гедде, занять несколько приморских городов, принадлежащих шведам: Висмар, Вольгаст, Штральзунд и прочие, после чего выдвигаться к Штеттину. Войско, спешно собранное и перевезённое с датских островов, из Сконе, включая отряды, набранные в немецких провинциях, подконтрольных датской короне шло дорогами Померании к устью Одры, занимая города и деревни, гоня шведов далее на восток. За время померанского похода произошло несколько боёв и множество более мелких стычек, в том числе и в населенных пунктах, именно там и погибли те стрелки, что числились теперь в списках убитых.

— Вроде городок замирен, — говорил Саляев, — а ночью раз тебе и драчка, потом находим трупы. Но это редко бывало. Обычно короткий замес бывал в городках или больших деревнях — не знаешь, откуда ждать выстрела, из-за какого угла…

— Так ваша задача — держаться за спинами датчан, разве нет? — Белов вскинул вверх брови и повернулся к товарищу всем телом.

— А ты думаешь, я их вперёд посылал?! — воскликнул Ринат.

— Ладно, не кипятись, — умиротворяюще проговорил собеседник. — А как ты крестьян успел навербовать?

После недолгой паузы он рассказал, как крестьяне-кашубы пристали к его отряду. В одной из полуразрушенных и почти пустых деревень, что было обычно для тех мест, ангарцам был определён постой. Там же находился небольшой отряд мюнстерцев, занявших деревню ранее, ещё прошлой ночью. Оказалось, что для начала немцы выгнали из лучших домов всех их обитателей, а после принялись шарить и по остальным домам в поисках добычи. В итоге немногочисленные обитатели поселения бежали в близлежащий лес, кроме десятка девушек, с которыми мюнстерцы решили позабавиться.

— И ты сыграл в Робин Гуда? — улыбнулся Брайан.

— А ты бы не сыграл? — совершенно серьёзно ответил Ринат.

— Извини, — потупился тот. — Продолжай.

Саляев рассказал что было далее… Войдя в деревню, батальон начал рассредоточиваться по домам, амбарам, сеновалам, чтобы отоспаться, тогда же стрелки встретились и с немцами.

— Встреча была вполне благожелательной, — поведал Ринат. — Как говорится, ничто не предвещало…

А уже ночью к Ринату караульные привели двух вдрызг пьяных немецких капитанов, которые приглашали господ офицеров, своих товарищей по оружию, разделить с ними выпивку и женщин, из которых оставалось нетронутыми только две. Ринат уже слышал доклады солдат, рассказывающих о женских криках, доносившихся с той части деревни, где были мюнстерцы, но тогда он решил не влезать — за это время он навидался всякого. Горе тем простолюдинам, на чьей земле идёт война, да и жизнь их не стоит и ломаного гроша. Но на сей раз Саляев принял приглашение…

— Так я и встретил Касю и Марту, — растягивая слова, проговорил он.

Приведённые Ринатом в свою избу, девушки долго молчали, ожидая повторения того же, что произошло с их подругами. Но этого не было — их накормили и вскоре приказали ложиться спать. А наутро, с грехом пополам поговорив с ними на дикой смеси современного русского, польского и немецкого языков, девушек уговорили следовать за ангарцами, чтобы потом уплыть с ними в землю, где нет войны и нет той злобы, которой они успели навидаться за свой недолгий век. Те с лёгкостью согласились, чем немного озадачили Рината — уж слишком быстро это произошло. Так первые переселенцы и пристали к ангарцам, а далее, по мере продвижения батальона по землям кашубов и словинцев, ещё одного славянского племени, издревле жившего на этих землях, их число только росло. Ушла с ангарцами и целая деревня словинцев, называвшаяся Клюки, а точнее, то, что от неё осталось — всего лишь три десятка голодных и оборванных людей.

— Так вот, — неожиданно сменил тему Саляев. — А знаешь ли ты некоего Олафа Ибсена, норвежца? Он капитан фрегата «Крутобокий Олаф».

— Нет, — ответил находящийся под впечатлением от услышанного Брайан. — А кто это?

— Я его видел в порту Штральзунда, куда мы прибыли после заключения мира из-под Штеттина, который мы даже не осаждали…

— Ближе к делу, — попросил Белов.

— Вот… Этот круглобокий хмырь говорил о том, что скоро он и ещё один капитан, кажется Йенсен… — не спеша говорил Ринат, испытывая терпение Белова, — перевезут на Эзель моих артиллеристов из Кальмара, а с ними заодно и некоего Василь Новикофф и его солдат.