Хозяин Москвы

– Да шучу я! Что-то ты сегодня Иван какой-то странный. Рассказывай давай, да зубы мне не заговаривай, секс что ли был опять?

***

Выпал снег. Обильный, густой, улёгся как рисовая каша. Я утром вышел, смотрю: боже, всё за ночь укрыло, деревья, машины, дороги… А небо ясное, и нежный свет солнца, ещё чуть розоватый, как бывает по утрам, окрасил дома. И свет этот такой тёплый, несмотря на зиму, ласковый. Я даже остановился, удивлённый, как будто увидел всё это впервые.

Постоял немного, подышал холодным воздухом, и пошёл к машине. Подхожу, и прямо передо мной молодая женщина поскальзывается и падает. Сильно так, бряк костьми об тротуар.

– Ох, – говорит и поднимается, да с трудом, ноги разъезжаются.

В самом деле, скользко, накануне дождь был, а за ночь ледяной коркой всё и покрылось.

– Позвольте, – говорю, – и руку ей подаю.

– Спасибо, – отвечает и поднимается. – Второй раз подряд падаю, до метро не дойду!

– Далеко вам?

– Да на Китай-Город.

Мне не совсем по пути, но я вызвался подвезти. Жалко женщину, с такой обувью – сапоги без рифлёной подошвы – всю дорогу валяться будет. Повёл её к машине, сам чуть дважды не упал, вообще невозможно, подошва скользит как коньки на льду, хотя у меня и зимняя обувь.

Сели, поехали. Сегодня я сам за рулём, водителя отпустил в бессрочный отпуск. Надоело мне.

Едем.

– Спасибо, вам, молодой человек, – благодарит, хотя сама моложе меня. Видно, не признала во мне Хозяина. Это потому, думаю, что я в пидорке и в очках. Может и к лучшему, а то слава у меня сомнительная.

– Точно в ад попадёт, – вдруг говорит она зло.

– Это вы про кого? – спрашиваю.

– Да про Хозяина нашего. Это надо же быть таким гадом, плиткой всё тротуары выложить, да ещё такой ровной и гладкой, что прямо как на катке!

Я пидорку инстинктивно пониже натянул.

– Красиво же, – возражаю.

– А ходить как? Сам-то на машине ездит, пешком в туалет только ходит наверно. Вот я думаю, это он сам решил или помощники его надоумили?

– Какие помощники?

– А вы не в курсе? Все же знают, что он не решает ничего, все решения за него принимает специальный штат. Говорят, там двести человек помощников.

– Ну не двести! Человека три-четыре, я думаю.

– Нет, двести! – резко сказала она.

Я покосился на неё. Оранжевая. Значок «Лево-православного радикального феминизма». Всё ясно, оппозиция. С такими лучше не спорить, всегда настоят на своём. Красивая между прочим. В шапке ушанке старомодной, с ушами завязанными сверху. Но с такой не познакомишься и на свидание не пригласишь – воспримет как патриархальные замашки.

Дальше ехали молча.

Приехали.

– Прошу, – говорю. – На месте.

– Спасибо, – ответила она, выходя.

И сразу чуть не упала, хорошо успела за дверь схватиться. Ноги разъехались смешно.

– Господи, – в отчаянии посмотрела она вверх, – накажи этого безумца!

***

Несмотря на неприятный эпизод с падающей женщиной, настроение у меня было отличное.

Я ворвался к батюшке, подлетел к нему и склонился с улыбкой:

– Благословите!

Он благословил со словами:

– Ух ты, ухарь какой сегодня! Благословляю, но не нравится мне твой настрой. Смирения не вижу. А благословение – не шутка, к нему подходить надо без ухарства и молодечества!

Я нетерпеливо кивнул и сел.

– Вижу, не терпится тебе что-то мне рассказать. Но чувствую, не о грехах речь!

– Не о них, – смеясь, ответил я.

– А чего ты смеёшься? – посерьёзнел он. – Так вот сначала поговорим о грехах! Или ты забыл кто я? Я тебе не какой-то делец, а духовный отец, исповедник твой.

– Так нет грехов, батюшка, – с плохо скрытым раздражением сказал я.

– Как нет? У меня, например, есть! А у него, посмотрите, нет! Ты святой что ли?

– Никак нет.

– Ты брось эту иронию… – напрягся он и строго посмотрел мне в глаза.

Смотрел долго, наверно с полминуты, пока я первым не отвёл взгляд.

– Дрочил?! – вдруг громко спросил он.

Я от неожиданности дёрнулся в кресле.

– Послушайте… – начал я растерянно и уже без всякого веселья, – какое это имеет значение?

– Да уж мне виднее, имеет значение или нет, поверь!

Я промолчал, надеясь, что он сам сменит тему.

– Ну так? – пробасил он. – Было дело?

– Да, было! – с раздражением выпалил я. – Было! А у вас как будто не было! Все дрочат! Если только у них с головой всё в порядке.

– Ишь ты как заговорил! – возвысил он голос и нарочито вытаращил глаза. – Ошибся ты на мой счёт! И значит, у меня, милый друг, выходит по-твоему, не всё в порядке с головой!

Он наклонился ко мне, так что его борода легла на стол.

– А ты вообще в курсе, что это грех? И что это вредно для здоровья?

– Не вредно. Так в 19-м веке считали. Ошибочно.

Он ударил кулаком по столу, всё на нём подлетело.

– Ты не дерзи мне, хрен собачий! – с надрывом прогремел он. – Ты кто такой чтобы спорить со мной?!

Успокоившись немного, он спросил тихо:

– Ну? Какие ещё у тебя грехи были, сын мой…

– Да не вспомню сразу так…

– Но были же?

– Были, – робко согласился я.

– Вот! – торжествующе закричал он и указал пальцем в небо. – Вот! А что я говорил! А ты, – тут он стал меня передразнивать непохожим противным тонким голосом, – ой, батюшка, я безгрешен, тю-тю-тю…

– Иван! – своим уже голосом позвал он.

– Что?