Хозяин острова Эйлин-Мор

Я поднял на них свои слепые глаза и прохрипел:

– Будьте прокляты! Будьте вы все прокляты!

За шаг до обрыва левая нога подвернулась, и я рухнул на колени. Люди окружили меня, но приблизиться не решались. Я слышал запах ружейной смазки, копченой рыбы, острого женского пота за своей спиной. Аннабель была ближе всех, и яйца у нее оказались покрепче, чем у мужчин Мангерсты. Собрав последние силы, я поднялся и сделал еще один шаг. От перенапряжения я почти потерял сознание. Тело моего внука вдруг стало неподъемным. Пальцы разжались, и Шон упал на землю. Я нагнулся, чтобы подхватить его, унести в безопасное место, но в этот момент приклад ружья обрушился мне на голову. Нога запнулась, и я полетел. Удар о воду погасил остатки моего сознания, но последней мыслью была: «Шон остался там…»

Глава 14. Аннабель

1902 год.

Пока мангерстцы стояли разинув рты, Аннабель склонилась над Шоном Броди и приложила пальцы к его шее.

– Что с ним? – крикнул Маклейн.

– Тихо ты! – шикнула Аннабель. – Живой, – наконец ответила она вставая.

– Слава Иисусу! – закрестились рыбаки.

– Шонни! – завыла сзади раненой волчицей Шинейд.

– Не пускайте ее сюда! – рявкнула Аннабель.

Она пошла вперед, и рыбаки расступались в стороны. Позади всех двое крепких парней держали Шинейд. Аннабель подошла к ней вплотную.

– Ты знала… – прошептала она, посмотрев ей в глаза. – Заприте ее у меня в кладовке, – бросила она.

Аннабель развернулась к безмолвной толпе.

– Чего стоите? – сказала она, обводя взглядом своих земляков. – Берите ружья и спускайте лодки. Тело Дона надо вытащить на берег. Маклейн, старая пьянь, неси сети, быстро!

– Зачем? – робко спросил Хэмиш.

– За тем, что у мальчика на шее следы зубов той твари, которая недавно была Дональдом МакАртуром.

После этих слов все засуетились, но топот десятков ног утонул в исступленном крике Шинейд. Пока Аннабель с Маклейном заворачивали мальчика в сети, несколько рыбаков с ружьями спустили лодки и погребли в сторону обрыва. Одни гребли, вторые напряженно вглядывались в темноту. Подул обычный для Гебрид холодный северо-восточный ветер, тучи неслись по небу, изредка дозволяя лунному свету достичь морской поверхности.

Рыбаки на носах лодок кутались в макинтоши, судорожно сжимая ружья. Шлюпки успели отойти от берега всего на пару сотен ярдов, как впереди, прямо перед носом первой из них, море взорвалось, фонтан брызг окатил стоящего на краю рыбака. В паре ярдов от него взмыл белый призрак. Он встал на воду, как на твердь земную, бледное пятно лица разрезал черный провал рта.

Рыбак с ружьем опешил. Он в ужасе смотрел на приближающееся чудовище, не в силах шевельнуться, и только пинок его товарища на веслах вывел его из оцепенения. Он торопливо вытащил ружье из-под плаща и вскинул его к плечу. Морской монстр почему-то медлил. Он стоял, пошатываясь и разевая бездонную пасть. За миг до того, как луна осветила его тело, рыбак выстрелил. Заряд крупной дроби почти в упор вскрыл грудную клетку чудовищу.

Не успело в утесах затихнуть эхо выстрела, открыли огонь другие рыбаки. Дробь выбивала фонтаны крови из его тела, запах разделанной рыбной туши забил йодистый запах моря и гниющих водорослей. Переполошившиеся чайки носились над ними, почти задевая желтыми лапами капюшоны, но никто не обращал на них внимания. Монстр стоял с развороченной грудью и почти без головы, и никак не хотел падать.

Они не увидели, как с другой стороны чуть прикрытого водой рифа бледная рука обхватила голень единственной ноги Маршалла и утащила его в глубину. Когда самый страшный ночной кошмар гебридских моряков скрылся под водой, кто-то крикнул:

– Багры! Надо выловить МакАртура!

До рассвета они утюжили океанские воды, но так ничего и не нашли. Когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы перебраться своими лучами через холмы за Мангерстой, с берега раздался стон. Он становился все громче, пока не превратился в истошный крик страдающего от невыносимой боли ребенка. Потрясенные новой напастью, рыбаки уложили багры и, держа ружья наготове, погребли к берегу.

На заднем дворе дома Броди полукругом стояли угрюмые мангерстцы. Перед ними – Аннабель с ружьем в руках. За ее спиной к столбу толстыми веревками примотан странный кокон. Будто пятифутовая гусеница-переросток решила вдруг превратиться в бабочку. Кокон был живым, он извивался и кричал, и это был крик человека, которого медленно сжигают заживо. Кто-то отворачивался, заткнув уши, кто-то крестился и шептал молитву, а кто-то сделал шаг вперед и заглянул в дуло взведенного ружья…

– Назад! – заорала Аннабель, но и она была не в силах перекричать кокон за своей спиной.

Смельчаку хватило направленного в лицо ружья.

– Что вы делаете, миссис Ганн? – Молодой Хэмиш раздвинул рыбаков и вышел вперед. Ствол повернулся к нему. – Он же ребенок! – крикнул он срывающимся от волнения и страха голосом.

Аннабель устало покачала головой.

– Уже нет, Хэмиш, уже нет. Дети так не кричат, и ты это знаешь. Мы не можем его отпустить.

– Шон! – крикнул Хэмиш через плечо Аннабель.