Хозяин самолета

Специалист он был не из лучших, а главное, был очень рассеянный и излишне доверчивый. Особенно доверял он своему мотористу сержанту Коноплеву. Если самолет заряжал горючим Коноплев, то у Еланского и в мыслях не было его проверять. Но в общем-то они работали слаженно, и все у них шло хорошо до тех пор, пока однажды их самолет не получил несколько необычное задание. Причем вся необычность этого задания заключалась в том, что раньше самолет летал на полный радиус действия с нормальной (для этого варианта) загрузкой бомб, а тут нужно было сбросить максимально возможное количество бомб на цель, до которой было «рукой подать».

Нужно сказать, что часть базировалась на полевом аэродроме с ограниченными размерами взлетно-посадочной полосы. Это очень важно, потому что весь расчет допустимого запаса горючего на этот полет строился старшим инженером части не только из потребности его для данного маршрута, но также и из возможности совершения взлета самолета с ограниченной площадки в максимальном варианте бомбовой загрузки.

По расчетам старшего инженера части в баки самолета необходимо было залить горючего всего одну треть их емкости.

Самолет старшины Еланского, как обычно, заряжал сержант Коноплев.

Перед заправкой Еланский еще предупредил друга: «Заряжай не больше половины, слышишь?».

Как видно, для «гарантии» старшина прибавил к расчетному количеству горючего от себя и вместо одной трети объема приказал зарядить баки наполовину.

Коноплев же прибавил еще от себя половину и, рассудив по пословице «Запас карман не тянет», залил в баки горючего под пробку.

Перед вылетом Еланский не проверил зарядку самолета горючим… Зачем? Ведь заряжал-то друг, сам Коноплев. А друг разве подведет?

Да Еланский об этом и не думал. Он только спросил у моториста перед вылетом:

— С горючим все в порядке?

— Порядок, товарищ старшина! — Уверенно ответил сержант Коноплев. — Горючки хватит и до Берлина долететь!

— Пробки закрыл?

— Так точно!

На том и успокоился авиационный механик. Летчик тоже не удосужился проверить заправку самолета горючим. Он не любил проверять своего механика, верил ему на слово.

И вот настало время вылета. Перетяжеленный самолет грузно вырулил из примитивного капонира и, переваливаясь с боку на бок, словно утка, возвращающаяся домой с богатого пастбища, медленно порулил на старт. Натруженно, со звоном гудели двигатели, и вслед за самолетом к посадочному Т протянулись по задерненному естественному покрытию летного поля две глубокие колеи — следы его колес.

В это время рулившему самолету повстречался один из наших авиационных механиков старшина технической службы Медведкин и его моторист сержант Любимов. Они только что проводили на боевое задание свой самолет и теперь возвращались на стоянку пешком, о чем-то оживленно беседуя между собой. Когда самолет прорулил мимо, Медведкин свернул в сторону и, остановившись возле колеи, заметил подоспевшему мотористу:

— Ничего себе просадочка!.. А ведь дождя не было, грунт сухой… Вот это, я понимаю, загрузочка!

— А что тут удивительного? — отозвался Любимов. — Небось, опять Коноплев под пробку бензина залил…

— Ну да?!

— Точно! — усмехнулся Любимов. — Он всегда берет с запасцем… Я его знаю… Точно говорю! — повысил он голос, заметив, что Медведкин смотрит на него с тревогой. — А что?

— Как что? Я слышал, что этот самолет летит на задание с полной бомбовой нагрузкой… Если Коноплев, как ты говоришь, еще бензина под пробку залил, то он же не взлетит!.. Представляешь?

— Представляю, — протянул Любимов. — Вот это будет номер…

Но Медведкин его уже не слушал. Положив на землю сумку с инструментом, он бросился вдогонку за рулившим самолетом, на ходу размахивая пилоткой и время от времени скрещивая над головой руки, сигнализируя на старт знак запрета.

К счастью, сигналы Медведкина были замечены и правильно поняты: выруливший самолет был задержан на старте.

— В чем дело? — спросил дежурный инженер у подоспевшего Мёдведкина. — Что случилось?

— Проверьте на нем заправку горючим, — Медведкин махнул пилоткой в сторону ожидавшего разрешения на вылет самолета и устало опустился на землю. — Проверьте, товарищ инженер, иначе не взлетит он…

Так, благодаря правильным и энергичным действиям авиационного механика старшины технической службы Медведкина этот самолет был временно отстранен от полета. Лишнее горючее с него было слито, и только после этого он был выпущен на боевое задание.

А теперь отвлечемся на некоторое время и попробуем представить себе, что могло бы произойти, если бы старшина Медведкин случайно не обратил внимания на слишком глубокий след, который оставляли за собой колеса рулившего на старт самолета, или если бы даже и заметил этот след, но не проявил при этом разумной инициативы?