Детские личики возникают справа и слева. Некоторые в зелёных шапочках, некоторые просто с распущенными волосами… а вот эта девочка так смотрит… что за дети, откуда дети?
– Рома… – девочка, смотрящая на меня огромными, как озёра, глазами, всхлипывает. Я чувствую смутное беспокойство.
– Кто тебя обидел, девочка?
И только тут я замечаю свои руки – тонкие детские пальчики, длинные и изящные. Вот я не понял…
– Рома, это же я!!!
Режущий пронзительный крик взрывается в моей голове дикой болью, которая тут же стихает. Словно лопнул стеклянный аквариум, невидимые стенки которого отрезали меня от мира.
– Ира… Ир…
Я рывком сажусь, следующим движением выскакиваю из витализатора. Она повисает на мне, вцепившись руками и ногами. Я глажу её, целую…
Доктор (я уже понимаю, что этот вот ангел доктор) что-то смешно чирикает, щебечет. Что именно?
– Кой хрен «пока ещё слаб»?!! – Ирочка говорит по-русски, тем самым попутно озвучивая перевод. – Неужели не видите, он же не в состоянии взять ни одной мысли!!!
Доктор снова поёт и щебечет, и моя жена – а я уже уверен в этом, мы с Ирочкой давно женаты – затихает, всхлипывая.
– Да… – снова говорит она, с трудом сглатывая. – Всё-таки не погиб безвозвратно…
Маленькая девочка – а я уже понимаю, что это девочка не старше семи ангельских лет – бросается ко мне, повисает рядом с мамой, смешно чирикая. Глаза девочки оказываются прямо напротив моих, и голова вновь взрывается жуткой болью, словно лопается на куски.
– Ты совсем не узнаёшь меня, папа? – девочка говорит теперь по-русски.
– Ну как же я могу не узнать тебя, Мауна, – улыбаюсь я.