Храбрая

— Я разговариваю с тобой. — Я отстранилась и соскользнула с кровати. Как только мои ноги коснулись пола, я отошла. Грызущая пустота в животе нарастала. — Думаю, я пойду потренируюсь.

— В три часа ночи? — спросил он недоверчиво, и я не могла винить его за это. Тренировки посреди ночи действительно казались странными.

— Да. Чувствую беспокойство. — Лечь рядом с Реном прямо сейчас, когда мой желудок чувствует то же самое, что и голова, было не вариантом.

Слова Фэй, сказанные мне той ночью, когда она помогла мне сбежать от принца, нашли подходящий момент, чтобы перебраться в мои мысли. «И если ты продолжишь питаться, то пристрастишься к этому. Возможно, это уже произошло».

Рен знал о питании, о том, что я могла кого-то убить, но он не винил меня. Он даже верил, что я не могу причинить ему вреда. Что я не уступлю той части себя, которая проснулась, пока меня держали в плену — части меня, которая была фейри и теперь знала, как кормиться, и что это может заставить меня чувствовать.

И как легко это было.

Рен доверял мне, а я нет.

Я не могла позволить себе верить в это прямо сейчас, потому что никогда, никогда не прощу себя, если причиню Рену боль так, как причиняла ее другим. Во рту у меня пересохло, руки беспомощно сжимались и разжимались.

— Айви?

Поняв, что я потерялась в своих мыслях, я моргнула и сфокусировала взгляд.

— Ты видел спортзал в подвале? Он даже меня мотивирует на беговую дорожку.

Конечно, он видел спортзал.

У Рена не было бы тела, которое он имел, не занимайся он в спортзале.

— Вместо того чтобы идти в спортзал в три часа ночи, почему бы тебе не вернуться в постель? — спросил он. — Мы можем посмотреть несколько сериалов. Уверен, ты пропустила несколько эпизодов «Ходящих мертвецов».

Я пропустила много эпизодов моего любимого зомби-шоу, что было отстойно, потому что каждый раз, когда я видела Динь, он был в нескольких секундах от того, чтобы все проспойлерить. То же самое было и со «Сверхъестественным».

Сладкая, почти горькая волна тоски ударила меня в живот, временно перекрывая тени, задержавшиеся в глубине моего сознания. Мне хотелось нырнуть обратно в кровать, прижаться к Рену и заснуть в его объятиях, слушая, как Рик Граймс² снова превращается в того Рика, которого мы все знаем и любим. Это было бы нормально, и видит Бог, я так сильно хотела нормального, так долго.

Именно поэтому я поступила в колледж, хотя у меня уже была карьера. Ну, правда, карьера в Ордене. Кто теперь знает? Но мне очень хотелось узнать, каково это — проснуться и пойти в школу или на работу, не боясь умереть на работе или обнаружить, что твои коллеги были убиты. Нормальным было бы ходить в рестораны и кино. Оставаться дома и устраивать марафон по просмотру сериалов, не беспокоясь о возможном, надвигающемся конце света. Нормальность означала бы, что моя лучшая подруга не закончила бы тем, что стала сукой-предательницей и не умерла бы из-за своих действий и сделанного выбора.

Нормальность была так недооценена.

Прикроватная лампа вспыхнула без предупреждения. Свет залил комнату, достигая того места, где стояла я. Какой-то странный инстинкт во мне с ревом пробудился к жизни. Не знаю почему, но я не хотела, чтобы меня сейчас видели. Я попятилась от света, но в тот момент, когда мой взгляд встретился с этими зелеными глазами, я замерла.

Рен Оуэнс был… Боже, он был красив в каком-то диком смысле. Он напоминал мне золотую с медным отливом осень Северной Виржинии. Его волосы рыжевато-коричневого цвета лежали в беспорядке, падая на лоб и умоляя, чтобы их зачесали назад. Густые, длинные ресницы, которым я, по-чесноку, завидовала, обрамляли его потрясающие глаза. Его скулы были широкими, и они сочетались с твердым, точеным подбородком. Нос у Рена был с горбинкой, но и это каким-то образом добавляло ему привлекательности. У него была пухлая пара губ, которые обычно были изогнуты в улыбке, и когда он улыбался, то появлялись две глубокие ямочки.

Сейчас он не улыбался, что образовывало мрачную линию, определенно без ямочек.

До того, как все случилось с принцем, Рен спал голым или без футболки, и мы не могли оторваться друг от друга. Серьезно. Даже когда мы были ранены, и наши тела ныли от ран, мы не могли игнорировать химию, возникавшую между нами. Но с тех пор, как я вернулась… с тех пор, как мы воссоединились, в постель он ложился в футболке, боксерах и пижамных штанах.

Мы только целовались.

Три раза, если быть точной, и это были целомудренные, сладкие поцелуи, которые отдавали более глубокой, сдержанной потребностью.

Я думаю, что именно из-за этих кошмаров Рен спал в одежде, потому что эти кошмары начались в первую ночь и повторялись каждую ночь после этого.

И эти кошмары были как предчувствия. Предупреждение о том, что должно произойти, и я не могла избавиться от этого чувства, даже когда всходило солнце и меня окружали люди, которые не отказались от меня — которые решили вернуться в ад и вытащить меня оттуда.

Я подавила дрожь.