Хранить вечно. Дело № 2

Первого часового я увидел у выхода с лестницы — и не задумываясь, срезал его экономной, на три патрона очередью, не обращая на короткое вяканье Марио из-за спины — «Живым!..» Мы прижались к стенам, ощетинившись стволами во все стороны. По любым расчётам, сейчас из-за поворотов должны хлынуть толпы охранников — таких же, как этот, в щегольской чёрной униформе, со замысловатыми оккультными символами на петлицах (существенную их часть составляли вышитые серебром свастики), с висящими на поясном ремне короткими широкими мечами в чёрных кожаных ножнах и пехотными карабинами системы «Манлихер» 1895-го года. Как они собирались управляться с этими не такими уж короткими дурами в здешних узких коридорах и ещё более узких лестницах — известно, наверное, одному Господу, да доктору фон Либенфельсу — судя по предсмертным откровениям фамилара, он самолично разрабатывал униформу и вооружение здешних бодигардов. Ну и хорошо, нам же проще…

Нет, не набежали — видимо, многочисленные повороты, развилки и лестницы, расположенные в самых неожиданных местах, съели весь звук. Я подождал немного, поковырял пальцем в ушах, силясь восстановить слух (бесполезно!) и сделал знак спутникам следовать за мной. Фонарик я убрал в карман — переходы замка скупо освещались свечами, в кованых железных канделябрах, висевших на стенах через каждые десять-пятнадцать шагов. По мне, так тут Либенфельса подвело чувство стиля — факела подошли бы куда больше, но тогда в коридорах было бы не продохнуть от смоляной копоти…

На этот раз Марио со своей «Береттой» занял место в хвосте нашей короткой процессии; перед ним, перехватив пистолет обеими руками, кралась Татьяна — драгоценные «искалки» ждали своего часа в плоском кожаном футляре у неё под мышкой. Марк шёл вторым, у меня за спиной — оружие он держал в опущенной руке, и судя по отсутствующему взгляду и беззвучному шевелению губ, старательно вслушивался в колебания местного эфира.

Он и обнаружил следующего часового — вернее, не обнаружил, а почувствовал его присутствие в небольшом круглом зале, куда выводил плавно поднимающийся коридор. Процедура на этот случай была оговорена у нас заранее — Марк дважды прикоснулся к моему плечу, я вскинул правую ладонь, дважды сжал её в кулак и посторонился, пропуская вперёд Марио. Итальянец перекинул висящий на ремнепистолет-пулемёт за спину, и извлёк из кармана нож — классический «нож вендетты» с узким, дюймов пять в длину, с ручкой, украшенной гирляндой из роз и головой мавра и вытравленной на клинке надписью «Che la mia ferita sia mortale»[1]. «Подлинный Эдуар» — похвастался мне как-то он, — работа знаменитого ножевого мастера из города Тьер, ему больше ста лет…

Что ж, остаётся надеяться, что корсиканский клинок не потерял былой остроты — переходы там, или не переходы, а лишний шум нам сейчас точно ни к чему.

Та-да-да-да-дах!

Та-да-да-да-дах!

Гильзы со звонам скачут по каменным, истёртым за сотни лет, плитам.

— Справа! — отчаянно кричит Марк. «Реципиент (Давыдов, кто ж ещё?) — крутится на пятке в сторону новой угрозы, припадает на колено…

…и снова:

Та-да-да-да-дах!

Та-да-да-да-дах!

Где то там, в скупо подсвеченном оранжевыми огоньками сумраке падает пробитое пулями тело.

— Пустой, прикрывайте!

Затвор стоит на задержке — Марк прижимается к стене, вытянув перед собой «люгер. Рука сама по себе, без его, Яши, участия нашаривает кожаный кармашек подсумка, привешенный к нагрудному ремню бандольера. В кармашке — две обоймы, ровно столько, сколько нужно, чтобы насытить удлинённый магазин «Астры». Первая со щелчком становится на место, большой палец жмёт на верхний патрон, дёрнуть затвор на себя, пустую обойму прочь, на пол, к стреляным гильзам — и повторить всю процедуру.

— Готово!..

Кобура-приклад упирается в плечо, тонкий ствол нашаривает очередную цель.

Нет цели.

— Впереди, за поворотом, двое… — Марк словно читает его мысли. и дальше, в конце коридора, ещё один, но там мы так просто не пройдём, у него пулемёт…