Хранительница. Памятью проклятые

— Чтобы совсем не одичать. Домовой, чтобы не утратить разум, питается людьми, лярва… живет рядом с ними. Ему сложнее: для того, чтобы держаться за людей, нужна привязанность. Полагаю, он взращивал ее в себе довольно долго. — покосившись на меня, Илья чуть не пропустил начало драки. — Ох, черт…

Проклятый, что преграждал нам дорогу, принял вызов, и воздух тут же наполнился звоном цепей. Он больше не таился. Лярва без раздумий прыгнул вперед, теряя очертания, превращаясь в легкую, стремительную и очень целеустремленную дымку. Проклятый бросился ему навстречу, не меняя своей формы, влетел в клубящуюся темноту и яростно зазвенел цепями.

Несколько секунд ничего не происходило, я, затаив дыхание, ждала развития событий, и оно не то чтобы заставило себя ждать очень долго.

Проклятый вылетел из тьмы и врезался в стекло торгового центра, не разбил, но увяз в нем, с трудом вытолкав свое тело обратно на свободу. В это время лярва вернул себе первоначальный вид и в три прыжка настиг противника.

Низкий, холодящий душу рык повторился, вслед за ним раздался странный, шипящий свист, тонкий клекот и звенящая тишина. Тишину сменил истошный звон цепей, под который лярва и рвал на части вяло отбивающегося проклятого. Разбрызгивая вокруг себя подрагивающую, быстро тающую, упругую жижу, нечистый с остервенением уничтожал своего врага.

— Знаешь, в этом есть определенный плюс, — хрипло заметил Илья, как и я, с нездоровым любопытством наблюдая за сражением, — заковывать их обратно уже не понадобится, так как нечего будет заковывать. Лярва их просто растерзает.

— Угу, — тихо гукнула я, дрожащими пальцами прижимая к себе Влада. Тяжелая голова удачно устроилась на моем плече, позволяя удобно перехватить безвольное тело поперек груди. Я чувствовала, как его свисающая рука касается моей щиколотки, но не могла пошевелиться, чтобы ее поднять.

Поверить в то, что вот это чудище, с такой яростью рвущее на части проклятого, и есть тот самый городовой, которого я как-то поила чаем на кухне, с которым я спорила и на которого кричала… который не умеет утешать и вроде как даже боится слез… это все он — Влад, у меня не получалось.

— Теперь мне точно будут сниться кошмары, — простонала я.

По ощущениям, прошло несколько часов, на деле же сражение длилось едва ли больше минуты.

Коварное желе, поджидавшее нас между зданиями, услышав призыв своего товарища, вытянулось в долговязую фигуру и скачками направилось в сторону дерущихся.

Лярва, увлеченный потрошением врага, второго проклятого, дальновидно не звенящего цепями, попросту не замечал.

— Сзади! — взвизгнула я, запоздало испугавшись, что он меня не услышит.

Услышал. Ушел с траектории удара, отшвырнул останки едва шевелящегося проклятого в сторону, подняв тучу брызг, и обернулся к новому противнику.

Я была права, глаза у него действительно горели белым светом… и морда вместо лица, похожая на маску хищного зверя, лишь отдаленно напоминающая человеческие черты.

— Силен, зараза, — с восхищением прокомментировал Илья, когда лярва шагнул к проклятому.

Дождь постепенно стихал, серая пелена истончалась, делая темные фигуры ярче, отчетливей и вопреки всему еще нереальней.

Завороженная, я смотрела на то, что столько времени пряталось в теле Влада. Как давно он заменил настоящего городового? Почему никто не заметил подмены? Неужели такое возможно?

Мысли о том, что лярва мог поселиться в теле раньше, чем его сделали городовым, у меня даже не возникло.

Как и у составителей бестиария, что я читала, не могло появиться сомнений в том, что подселенец не осмелится занять тело нечистого. Жертвами всегда должны были становиться люди… Только для одичавшей нечисти, конечно, закон не писан.

Путаясь в мыслях и чувствах, я напрочь забыла о третьем проклятом. Вот только он обо мне, к сожалению, не забыл.

Пока лярва терзал свою новую жертву, озверев еще сильнее, после того, как проклятый попытался дать отпор и вспорол тому бок, отчего теперь из мощного тела тонкой дымной струйкой выходили силы, последний из оставшихся в живых нечистых подкрался к нашей машине, никем не замеченный.

Лапа, сжавшая мою шею и дернувшая меня назад, больно впечатав затылком в стекло, оказалась очень неприятной неожиданностью. Браслет на запястье — подарок Влада, о котором я уже давно успела забыть, разогрелся, обжигая кожу. Так из него выходила сила, защищая меня и не давая проклятому сжать лапу достаточно сильно, чтобы просто сломать мне шею или придушить.

Полузадушено кудахтнув, я привлекла внимание Ильи, упрямо не выпуская из рук Влада.

— Твою ж мать! — выдохнул Илья. Извернувшись в кресле, он несильно хлопнул по лапе. Та вздрогнула и слегка разжалась, но отпустить меня совсем даже не подумала. Все же, у Ильи почти не осталось сил, и повторить фокус Влада ему не удалось. Но выиграть для меня несколько секунд вышло.

Набрав в грудь воздуха, я взвизгнула, очень надеясь быть услышанной:

— Влад!