Хранительница царских тайн

Мужчины о чем-то тихо переговаривались. Полина смотрела в окно. Скоро они въехали на территорию усадьбы.

Во дворе стоял «Мерседес» Бекешева. Было видно, он только что возвратился. Из машины вышел немолодой водитель и замер, глядя на прибывших.

– А где Дмитрий Андреевич? – спросил Дуло.

– Пошел в дом, – ответил мужчина.

Глава 61

Усопшая не возражает

– Пройдемте в мой кабинет, – предложил Бекешев, когда увидел, что в гостиной расположились Филиппов с Таисией Титовной. – До сих пор не могу поверить… Кажется, она всю жизнь прожила рядом.

– Наймите ей хорошего адвоката, – сказал следователь. – Убийство – это всегда отвратительно, но, думаю, здесь особенный случай. К тому же, учитывая преклонный возраст…

– Да-да, конечно, я подумаю, как ей помочь.

Они прошли в кабинет и сели у письменного стола.

– У меня к вам только один вопрос, – начал Сергей Дуло. – Куда вы ездили той ночью в автомобиле Полины Свирской?

– Кстати, а где она? – рассеянно спросил Бекешев.

– Здесь, в комнате на втором этаже.

– Как ваше плечо?

– Нормально. – Следователь облокотился на стол и пристально посмотрел в глаза Бекешева, давая понять, что пора переходить к сути дела. – Хотелось бы услышать ответ…

– В ту ночь я ездил в Прилуцк, – сказал Дмитрий Андреевич.

– Зачем? И почему не сказали мне раньше?

– Потому что боялся.

– Объяснитесь.

– Я ездил для того, чтобы забрать одежду Алины. В тот вечер вы проговорились, что вещи остались в кабинете прилуцкого участкового.

– Ах, вот как… – Следователь откинулся на спинку стула. – Так это вы напали на старика?

– Он был пьян. – Голос Бекешева сделался нервным. – Я толкнул его, и он упал на диван.

– Для чего вам понадобилась одежда? – Дуло взглянул на часы. – Рассказывайте.

Дмитрий Андреевич расслабил галстук и потянулся к коньячной бутылке, которая стояла за пресс-папье.

– Вам налить?

– Да. Немного.

Плеснув коньяку в стаканы, Бекешев выпил и подождал, пока выпьет Дуло.

– Когда вы сказали, что Алина была в странной одежде, я скорее почувствовал, чем понял, что эти вещи из моей коллекции.

– Из коллекции?

– Я владею небольшим собранием древностей. Их немного, но каждый предмет – редкость. Возможно, так проявилась моя страсть к истории, ведь мне так и не довелось стать ученым.

– Поэтому в ночь убийства Вендетти вы отправились в подземелье…

– Мне пришла в голову мысль воспользоваться машиной Полины. Я хотел взглянуть на одежду, но не ожидал, что старик окажется в кабинете.

– Значит, вы похитили одежду только потому, что она была из вашей коллекции?

– Да.

– Но зачем?

– Испугался, что меня обвинят в убийстве жены.

– Где хранится ваша коллекция?

– В московской квартире. В комнате, оборудованной специальной сигнализацией.

– Вы были там после того, что случилось?

– Конечно.

– Обнаружили следы взлома?

– Нет… – Бекешев поднял глаза.

– Как же так?

– Никаких следов. Поэтому и запаниковал.

– Где сейчас находится похищенная одежда? – спросил Дуло.

– На чердаке.

– Сегодня же отдайте Филиппову и расскажите ему о своих подвигах.

Бекешев провел рукой по уставшему лицу:

– Я знаю… я совершил слишком много ошибок…

– Разберемся, – сказал Дуло.

Дмитрий Андреевич поднял голову и посмотрел на дверь. В комнату заглянула Полина.

– Простите… – сказала она Бекешеву и перевела глаза на Сергея. – Нам нужно поговорить.

– Я занят, – сказал он. – Поговорим позже.

– Но это срочно, – настаивала Полина.

– Хорошо. – Следователь поднялся и сказал Бекешеву: – Прошу вас не уходить. Я скоро вернусь.

За дверью он сердито накинулся на Полину:

– Неужели не понимаешь, что я занят? Пошла бы лучше поспать.

– Я и пошла.

– Опять что-то придумала… – Дуло насмешливо улыбнулся. – Ну, что на этот раз?

– Идем наверх, сам увидишь…

Они шли по коридору в сторону лестницы.

– Понимаешь… – Полина шагала чуть впереди и, рассказывая, заглядывала в его лицо. – На той папке, что лежала в чемодане, на корешке есть надпись: «И. Я. Стеллецкий». Это очень старая папка, она наверняка принадлежала Стеллецкому. А поскольку папки существуют для того, чтобы туда что-то складывать, резонно предположить: в ней был дневник. Ведь если рассудить, раненый Николай Троицкий вполне мог рассказать своему врачу, где спрятал дневник. Верно?

– Гипотетически – да, – задумчиво произнес следователь.

– А это значит, что дневник мог попасть к моей матери. Думаю, Троицкий рассказал и то, насколько опасно держать его при себе.

– Предположим.

Они зашли в комнату. Полина взяла папку и показала надпись на корешке:

– Но это еще не все. Смотри… – Она развернула помятый лист. – Это латинское изречение вырезано на могильном кресте: «Hic locus est, ubi mors gaudet succurrere vitae». Оно гласит: «Вот место, где смерть охотно помогает жизни».

– Так, – кивнул Сергей Дуло, – это я уже слышал.

Полина показала другую бумагу.

– А вот что лежало в чемодане. Читаю: «Loсо laudato est, ubi mors gaudet succurrere vitae».

– То же самое…

– Сначала мне тоже так показалось. Но сегодня вечером я додумалась сравнить обе фразы.

– И что?