Христианство и страх

Как бы там ни было, католические воззрения гласят, что формула, которую священник произносит при освящении во время мессы, действует без вмешательства Бога, словно бы машинально, магически. Карл Адам отрицает магическое действие таинств, ибо благодать исходит от Христа[409]. Но спор превратился в пустую болтовню о формулировках, ибо и Адам подчеркивает вещественный и безликий элемент в католическом понимании таинства

[410]. Ведь «благодать Христа порождена не нравственно-религиозным деянием священника или восприемника таинства, но объективным полаганием знака благодати». Именно это и составляет сущность магического, «планомерный вызов неких последствий с помощью таинственных, обрядов, действующих сверхъестественным образом». В чуде претворения, происходящем во время мессы, хлеб превращается в Тело Христово, а вино – в Кровь в силу необходимости.

Точно так же маг или колдун не творят магию сами, а приводят в движение невидимые сверхъестественные силы. Христа не спрашивают, хочет ли Он телесно, или духовно, или еще каким-то непредставимым образом войти в хлеб и вино. Если продолжить ход мыслей Адама, то Христос свое телесное и душевное присутствие раз и навсегда сделал зависимым от текста, который произносит священник. Освященная гостия воспринимается как батарейка с благодатью и ничем не отличается от объектов, слов и действий, которых невротик боится, избегает или же, напротив, использует как источник радости. Ни один специалист не станет оспаривать то, что и это проявление идеи жертвы – идеи, присущей большинству религий, – должно служить для преодоления страха, хотя никто его сознательно для этого не создавал. Иногда на компульсивном характере симптомов даже делается акцент; в других случаях он делается на тех его эффектах, которые снимают страх или и правда переводят его в чувство свободы и радости; и то, и другое правильно, ведь в каждом из этих симптомов неизбежно заложена попытка исцелиться. И это не изменяется ни на йоту, даже несмотря на то, что успокоение длится недолго, что магические сакральные действия вскоре необходимо повторять и что при сильной предрасположенности к страху само действие может стать его источником и, например, вызвать у человека чувство, будто он недостоин участвовать в Евхаристии. То, что повторять стереотипный ритуал приходится очень скоро – иными словами, то, что страх преодолевается лишь на краткий миг, – даже считается особенно благочестивым и похвальным. То, с какой силой страх снова возникает у особенно совестливых людей, несмотря на их непрерывное устремление к святости, – и то, сколь мощно подавленные влечения, которые желательно вытеснить, сохраняют свою вирулентность, – мы видим в явных невротических симптомах, проявленных в жизни очень многих святых, блаженных и благочестивых мирян.

Магия таинств может доставить высочайшее блаженство. Музыкант-невротик, послушник монастыря, признался мне, что при прослушивании симфоний Моцарта или Бетховена мог испытать экстаз, но и он уступал перед тем экстатическим блаженством, которое охватывало его в миг пресуществления на мессе. Но и личное навязчиво-невротическое успокоение страха, и умиротворение или радость после таинства долго не длятся.

Исповедь

На исповеди католик получает отпущение грехов: absolvo te,

произносимое священником, есть знак, что с этого мгновения Бог простил его. Страх снимает не только отпущение, когда священник прощает грехи вместо Бога и именем Божиим[411], но и само решение исповедоваться: решимость предотвращает вытеснение чувства вины. Действие основано не только на возобновлении связи с Богом, но и на более тесном слиянии с Церковью, однако не будем предвосхищать исследование психологии масс.

С точки зрения терапии страха исповедь приводит ко многим благоприятным итогам. Но возникают и сомнения, усиливаемые тем, что немало католиков, которым срочно требуется избавиться от страха и которых духовник желал бы освободить, не могут достичь желанного исхода. Причина в том, что на исповеди грехи перечисляются, можно сказать, для галочки, и эта исповедь слишком кратка для освобождения через разрядку – абреакцию. Тем более страх, рожденный из чувства вины, очень часто исходит из вытесненных проступков против совести; они не осознаны, и обязательность исповеди осложняет любую попытку вывести эти неосознанные грехи в сферу сознания[412]. Более того, устная исповедь влечет перенос, способный легко привести к рабской зависимости от священника. А там, где для исцеления души применен анализ, перенос воспринимается как явление, подлежащее научному изучению, и устраняется любая форма сковывающей привязанности.

Благословенный мир иной