Христианство. Три тысячи лет

Смерть старого христианского мира

Нередко забывают, что в Великобритании, в отличие от распространенной по всей Европе католической оппозиции изменениям в законах о разводе, перемены по вызывающим бурные споры вопросам гомосексуализма произошли в том числе и благодаря церкви. Либеральная элита, английские протестанты, преимущественно англикане, находились на передовой в упорной борьбе, опережая общественное мнение, что в конце концов привело к частичной декриминализации секса между мужчинами в 1967 году. Центром этой деятельности стали пациентское пособие и защита каноника собора Уэллса, Деррика Шервина Бейли, – добропорядочного семьянина и любителя путешествий по железным дорогам, что означало вполне безвредную эксцентричность, свойственную англиканским священникам, а не опасный бунтарский дух. Представители британского истеблишмента за пределами богословских и религиозных кругов сочли все эти волнения довольно странными, но были застигнуты врасплох и потому не стали противиться изменениям в законах.[1915] Либеральные английские христиане добивались отделения законов страны от христианских нравственных предписаний. Многие, особенно сочувствующие англо-католикам, с досадой восприняли неловкость, вызванную статусом церкви в ее попытке переработать молитвенник в 1927–1928 годах, и желали предоставить церкви возможность осуществлять свою божественную миссию, не связываясь с официальными силовыми структурами.[1916]

Они признавали смерть христианского мира, даже способствовали и радовались ей, убежденные, что при этом для христианства откроются новые, лучшие перспективы.

Богословие Бонхёффера

Этому оптимизму, каким бы донкихотским он ни казался, вторили тексты Дитриха Бонхёффера в виде писем и статей, написанные им в тюрьме, незадолго до казни в 1945 году: они представляли собой не богословскую систему, а цикл беглых наблюдений, касающихся будущего христианства, изложенных в состоянии полной изоляции и страха смерти, в обстановке разрушающегося германского общества. Бонхёффер предвидел вопросы теологии освобождения, такие, как страдания Бога и преображение Церкви, но в ином разрезе, считая человечество «достигшим совершеннолетия»: «Бог учит нас, что мы должны жить как люди, способные прекрасно обойтись без него… Бог позволяет оттеснить его от мира и поместить на крест». Бонхёффер критикует своего друга и наставника Карла Барта за «позитивистское учение об откровении, которое, в сущности, говорит «вот Бог, а вот порог», тем не менее он предлагает свое пророчество надежды и утверждения христианству, будучи лишенным возможности исповедовать веру: «Настанет день, когда люди вновь будут призваны произносить слово Божие с силой, которая изменит и обновит мир. Это будет новый язык, который ужаснет людей и вместе с тем ошеломит их своим могуществом».[1917] Бонхёффер, пророк обновления, очертания которого он представлял себе смутно, оставил потомкам в наследство этот идеализм и предвосхищение теологии 60-х годов, времени многочисленных влияний и расколов.

Примечательно, что Бонхёффер и его английские переводчики в 50-е годы непринужденно пользовались «мужским» языком, описывая будущее. Надвигающаяся революция сочла бы его нелепо-старомодным, так как прежде всего 60-е годы в Европе и Америке ознаменовались значительным смещением баланса сил между полами. Привычным ожиданием стало то, что девочки получают такое же хорошее образование, как и мальчики; по сути дела, в ближайшие десятилетия выяснилось, что во многих обстоятельствах девочки добиваются более заметных успехов в учебе. Женщины начали открывать для себя былые поколения писательниц, в том числе зачахнувших оттого, что их не публиковали и не читали, и обнаружили, что такие первопроходцы, как Мэри Эстелл, более чем два века назад (см. с. 875–876) уже изложили всю аргументацию, до которой последующие поколения доходили сами. Для этого осознания в 1882 году было придумано название «феминизм».[1918]

Его изобретательница Юбертина Оклер участвовала во Франции в кампаниях за политические права женщин в то время, когда женщины отстаивали свое право брать инициативу и осуществлять руководство в различных сферах, главным образом в контексте христианской церкви (см. с. 904–906 и 915–916). Сама Оклер отказалась от католической набожности своей семьи ради французского республиканского антиклерикализма. Теперь, спустя столетие, феминизм решительно отошел от своих христианских корней: «вторая волна» представляла собой более общее утверждение прав не в конкретных сферах деятельности, таких, как пророчествование или борьба за трезвость, а равенство возможностей и общественной деятельности.

Феминизация церковной жизни