Христианство. Три тысячи лет

Спустя пять лет, в 1995 году, по другую сторону Атлантики еще одна церковь, родившаяся в условиях расизма, постепенно и в муках пришла к тому же осознанию. Южные баптисты, к тому времени успевшие стать крупнейшей протестантской конфессией Америки, в ходе напряженного и эмоционального собрания в Атланте, Джорджия, покаялись в том, что исторические корни их конфессии берут начало в движении противников отмены рабства: двадцать тысяч делегатов единодушно приняли резолюцию, в которой отрекались от своих слов в оправдание рабства и приносили официальное извинение афроамериканцам. В подтверждение своей новой политики осуждения рабства они ссылались на Библию, хотя скорее искренне, чем с глубоким толкованием Писания, – и следует отметить, что они остались почти всецело белой конфессией.[1907]

Еще одна американская церковь основного направления, Епископальная церковь США, также осознала свою зачастую неблаговидную роль в истории рабовладения и сопутствующего расизма. Вот почему эти церкви оказались более восприимчивыми к чужой освободительной борьбе, нежели церкви там, где в истории не было подобных предпосылок.

Новое смирение Западного христианства

Эти покаяния созвучны тем, которые высказали европейские церкви, осознавшие, что запятнали себя причастностью к преступлениям нацистов во время Второй мировой войны. Они предвещали новое смирение западного христианства, порожденное опытом. Подобные развороты в противоположном направлении могут насторожить тех, кто склонен с уверенностью делать догматические заявления, предназначенные для формулирования непреложных истин на будущее. Но смирение никоим образом не является единственным настроением церквей мира в последние десятилетия. Африканерская Южная Африка видела в защите собственной расовой системы часть более общей защиты традиционных христианских ценностей в условиях безбожия и либерализма, направленного на разрушение христианской семьи и всех зависимых от нее институтов. Консервативные христиане повсюду продолжали отзываться на эту обширную тему: даже теперь, когда апартеид стал горьким воспоминанием, культурная битва продолжается. Она началась в конце 50-х годов и теперь представляет собой линию самого широкого разлома внутри христианства – халкидонского, нехалкидонского, католического, протестантского, православного, пятидесятнического, – бросая тень на прочие давние конфликты.

Культурная революция шестидесятых

Камнем преткновения для папы Павла VI как церковного реформатора стали два вопроса человеческой сексуальности. Вновь утверждая всеобщий целибат для священников и запрещая контрацепцию, он не понимал всей глубины культурной революции, происходившей в странах Запада с начала 60-х годов, в которой новые представления о человеческих взаимоотношениях и проявления этих отношений играли главную роль. Наряду с сексом возникло явление, которое уже поразило европейский либеральный протестантизм, быстро распространилось по всем церквам Западной Европы и за ее пределы, в родственные им церкви в Канаде и основанные европейцами в Австралазии: резкое снижение численности людей, активно участвующих в отправлении религиозных обрядов. Этот процесс студенты, изучающие социологию религии, назвали «секуляризацией», в 70-х и даже в начале 80-х годов ему уверенно предсказывали определяющую роль для всего мира. США также участвовали в культурной революции, в сущности, обеспечили ее символикой перемен, не в последнюю очередь благодаря голливудской киноиндустрии, но вместе с тем – с помощью подлинной индустрии молодежных протестов, центральное место в которых занимало недовольство населения военным присутствием Америки во Вьетнаме. Однако США вели себя не так, как Европа, когда речь заходила о посещениях церкви и религиозной активности, но не о сексуальной революции. Расхождения стали заметными с начала 70-х годов и резко начали набирать темп в 80-е годы.[1908]

Новый взгляд на семейную жизнь