Хроника смертельной осени

Разъяренный, он ударил ее ножом в сердце, и угасающим сознанием она ловила надрывный плач сына…

…– Он грозил, что убьет Макса. Значит, пожалел все-таки… – это было единственное, что решилась произнести Аликс.

– Не думаю, что пожалел, – возразил он.

– А что же?..

– Уверен, у него духа не хватило. Он еще и трус вдобавок, эта скотина…

Аликс положила руку на его ладонь:

– Витя, я…

– Не надо, Сашенька, – Виктор покачал головой. – Не надо…

– Я не могу позволить тебе уйти вот так, – прошептала она.

– Ты не любишь меня, – он все же нашел в себе мужество произнести страшные слова, разбивавшие вдребезги его надежду. Он выжал их из себя и посмотрел в ее измученные глаза.

– Не так, – прошептала она. – Я просто… я просто до сих пор больна им… А ты – мне так хорошо с тобой. Так спокойно… Я хочу, чтобы ты был рядом – всегда. Я не представляю, что рядом – он. И не желаю этого… Ты мне нужен. Не знаю, что буду делать, если ты уйдешь.

Противоречивые чувства боролись в Викторе: уязвленное мужское самолюбие, любовь и жалость к этой женщине, трогательная привязанность к Максу и разрывающая душу ненависть к тому, кто, не дрогнув, искалечил Аликс жизнь. Но ее взгляд был таким молящим и источал такую неподдельную нежность – и язык его не повернулся сказать «нет».

– Я не уйду, – глухо пообещал он. – Я не оставлю тебя одну. И в коридоре дежурит охрана – на случай, если этот урод не успокоился.

Он не уточнил, кто он, «этот урод» и, поцеловав ее в лоб, вышел из палаты. Его встретили Анастасия и серый, как ломоть ржаного хлеба, Рыков-старший, в глазах которого, устремленных на майора, застыла надежда.

– Саша говорит, это не он, – проговорил Глинский и с досадой увидел, каким торжеством осветилось несчастное лицо Льва Петровича.

– Я же говорил! – воскликнул он. – Олег не мог сотворить такое с матерью своего сына!

– На нем столько грехов, – мрачно отозвался Виктор, – что ему и без того гореть за них в аду…

15 октября 2012 года, Москва

Прошла неделя после похорон. С безнадежным упорством Булгаков продолжал приезжать каждый день к подъезду Орлова, терпеливо ждал, когда тот выйдет из дома и следил за ним, сопровождая его, то на машине, то своим ходом до работы. Орлов возвращался домой поздно, почти всегда в подпитии, а учитывая, что ни в ресторан, ни в кафе, ни в бар он не заходил, можно было сделать вывод, что выпивает Орлов прямо на работе. С каждым днем он выглядел все хуже, но Булгакова больше заботило другое. Рыков так и не появился. Раздумал он, что ли, убивать своего бывшего друга?

«Неужели все напрасно?» – устало думал Сергей, сидя в машине рядом с подъездом дома на Новом Арбате. «Неужели я все неправильно просчитал и подвергаю Катрин лишней опасности, оставляя ее одну каждый день? Рыков вполне может прийти за ней, а не за Орловым, и его, Сергея, не окажется рядом именно тогда, когда ей будет остро необходима его помощь. В таких нехороших размышлениях он проводил час за часом в очередной промозглый вечер. Уже смеркалось, но Орлов еще не вернулся, и он все же решил подождать…

Булгаков услышал стук в окно – и вздрогнул: рядом с машиной маячила знакомая долговязая фигура. Сначала у него екнуло сердце – Рыков! Но потом Сергей осознал, что силуэт принадлежит совсем другому человеку. Он опустил стекло – в машину заглянул Джош Нантвич. Черт бы его побрал! Что он здесь делает?

– Здравствуйте, Серж. Вы разрешите?

– А у меня есть выбор? – буркнул Сергей. Он прекрасно помнил особое выражение лица Джоша, когда тот смотрел на его жену – сначала в часовне, на отпевании, потом – когда прощался с нею у кладбищенских ворот. И уж конечно, в планы Сергея совсем не входило общение со спецслужбами. С него хватит осуждающих взглядов Глинского, на которые тот не скупится, когда речь заходит о его, Булгакова, предприятии по поимке бывшего друга.

Итак, Сергей поморщился, но дверь разблокировал, и агент уселся рядом с ним. По-хозяйски сунул руку под сиденье машины и резко отодвинул его назад – так, чтобы его длинные ноги приняли максимально комфортное положение.

– Удобно? – язвительно поинтересовался Булгаков.

Джош усмехнулся, прищурив светло-карие глаза:

– Не ожидали меня здесь встретить?

– Это имеет какое-то значение? – проворчал Булгаков. – Какая разница – вы здесь, и в моем позволении явно не нуждаетесь.

В отличие от Булгакова, Нантвич был настроен миролюбиво.

– По-моему, нам пора поговорить, Серж. Вы не возражаете, что я вас так называю?

– Мне все равно, – Булгаков сказал неправду – так называли его близкие друзья и Катрин. И этому нахальному американцу никто не давал права называть его так… по-свойски. Но он решил не лезть в бутылку по пустякам. Сейчас это пустяк. Главное – зачем спецагент ФБР сел к нему в машину. Некоторое время они молчали.

– Итак, нам пора поговорить, – повторил Джош.

– Не понимаю, о чем, – интонации Булгакова по-прежнему были более, чем сухи.

– Как – о чем? Необходимо обеспечить безопасность Катрин. Вашей жены, – поправился он быстро, заметив, как вздрогнул Сергей.