Хроника смертельной весны

— Что? — недоуменно подняла брови Катрин. — Я не…

— Когда Джоша ранили в живот, вы сделали ему перевязку, и он потерял меньше крови, чем, если бы его просто бросили умирать.

Катрин вздрогнула: — Я именно та, кто бросил его умирать, да будет вам известно.

— Катрин, — услышала она сдавленный голос. — Где ты?

— Я здесь, — она вновь склонилась над Олегом. — Хочешь пить?

Придерживая ему голову, Катрин поднесла к его губам бутылку эвиана и он стал неутолимо захлебываться водой. Наконец, в изнеможении откинулся обратно, и пробормотал: — Что ты здесь делаешь?

Катрин нахмурилась, и обвела взглядом всю компанию, чье внимание было сконцентрировано на ней — Бас разглядывал ее с восторгом неофита, Бриджит с ревнивым подозрением, Фафнир озадаченно хмурился, а Кусто просто таращился на красивую женщину, которую непонятно как прибило к его грязному берегу, и словно примеривался, не стоит ли заныкать ее, как бутылку дорогого бухла. Катрин решила не подбрасывать угля в топку их любопытства и вновь склонилась над Олегом. Он уже открыл глаза и пытался сконцентрироваться на чем-нибудь. Наконец, ему удалось вырвать из мутного окружения прекрасное лицо, и он вновь простонал: «Катрин».

— Такое впечатление, что он все остальные слова забыл, — съязвила ирландка и дернула Баса за ухо. — Ты, наконец, объяснишь, где тебя носило?

— Разве это не очевидно? — пожал плечами Себастьян. — Поговорив с тобой, я отправился в Берси…

— Что ты там делал?

— Au Васке![445] Кота твоего кормил!..

Часа полтора до этого, Париж, Берси

.. Он ни черта не понял из того, что ему твердила Бриджит. Но было ясно — произошла катастрофа. Себастьян отчетливо осознавал — чтобы выяснить хоть что-то, необходимо либо вновь связаться с Бриджит, либо отправиться в Берси и разведать самому. Первым его порывом было поговорить с бабушкой — но Жики столь безмятежно беседовала с Herr Bulgakoff… Зачем ее тревожить… Тем более — неизвестно, что все же произошло — Бриджит может угрожать опасность. Бабушка хоть и не вмешивалась в его личную жизнь, но, когда поняла, что ее обожаемый Urenkel[446]

 завязал отношения с ирландкой, посоветовала ему быть осмотрительным. Себастьян гордо заявил, что он уже взрослый и Жики согласно покивала: «Ja, ja… конечно взрослый, но все же будь осторожен, мой мальчик…» Поэтому он должен сам разобраться с проблемой и доказать, что он — настоящий мужчина — рассудительный, сильный, зрелый. Выйдя из дома на улице Жирардон, он остановил такси и поехал в Берси.

…С виду — все как обычно. Улица тиха и пустынна, дверь подъезда заперта. Он поднял голову и посмотрел на окна восьмого этажа — окно, выходящее на торец здания, распахнуто, и ветер шевелит белые занавески из кружева шантийи — Бриджит купила их на блошином рынке — ей понравились вывязанные лошадки.

Себастьян миновал подъезд, сделал еще несколько шагов и остановился. Оглянулся — никого. Улица будто вымерла. Даже клошар, обычно дремлющий в нише дома напротив, куда-то смылся. Надо попробовать зайти в квартиру — в конце концов, что ему сделают? Он — внук командора Ордена. Бас был в курсе, что в Ордене неспокойно, но имя мадам Перейра казалось ему довольно надежным щитом. Но лучше пробраться с черного хода. Он нырнул в арку и зашел в подъезд. В нос сразу ударил запах чистящего средства — странно, обычно консьержка не моет черную лестницу так тщательно — пройдется щеткой, и будет. Себастьян старался двигаться как можно тише, останавливаясь и замирая при малейшем шорохе. Между третьим и четвертым этажами вновь позвонила Бриджит. Он сообщил ей, что задерживается, и не стал слушать ее возмущенные вопли. Сразу отключил и звонок, и даже вибрацию, и продолжил подниматься, осторожно ступая. Так он добрался до мансардного этажа.

Дверь в квартиру Джоша оказалась заперта, но у Баса был запасной ключ. Прежде чем сунуть его в замочную скважину, он приник к двери и прислушался — вроде тихо. Двери здесь картонные, чихнешь, тебе пожелают «Santé!»[447] из-за стенки. Тихо… Бас отпер дверь.

Перед диваном лежали два трупа — их лица были залиты кровью и Себастьян опознал Тонтона лишь по засаленному хвостику, а Аль Ауфа по смуглой коже и выбритому черепу. «Добегались, парни», — пробормотал Бас, автоматически проверяя им пульс. Молодой коронер легко определил примерное время смерти — пристрелили их не менее трех часов назад. Убили палладинов, скорее всего, на лестнице, которую потом замыли, а трупы затащили сюда, чтобы ночью, не привлекая внимания, вывезти.