Хроника смертельной весны

— Милый, я же не утверждаю, что она с ним спала. — Изабель примостилась рядом и положила тонкую руку на рукав его куртки. — Просто она провела там ночь. Мало ли, какие могут быть для этого причины.

— Допустим. А зачем ты туда приходила, в тот дом?

— По делам.

— А конкретнее?

— Мне надо было поговорить с Десмондом.

— О котором ты ничего не знаешь? По-моему, ты совсем запуталась. Либо ты мне врешь, либо что-то недоговариваешь.

— Я же не обязана отчитываться перед тобой в своих делах, — впервые в голосе Изабель прозвучали металлические нотки.

— Не обязана. Но, поскольку речь идет о моей жене, я прошу… Прошу… — он подчеркнул последнее слово, — от меня ничего не скрывать.

— Послушай, Серж, — задумчиво проговорила мадам де Бофор, — если ты ее так любишь, то зачем ты затянул в постель меня? В конце концов — я живой человек, у меня есть чувства, и я не позволю ими играть. Итак, объясни мне — с какой целью?

— Ты очень привлекательная женщина, — осторожно сказал Булгаков. — И ты охотно шла на контакт.

— А тебе не интересно — почему?..

Булгаков пожал плечами: — Всем нам время от времени нужна разрядка. Это нормально…

— Разрядка? — выдохнула Изабель. — Вот, значит, что ты думаешь о наших отношениях. Тогда изволь выслушать то, что я тебе сейчас скажу.

— Дорогая, у меня нет времени, — Булгакову не хотелось ничего с ней выяснять, и он поднялся. — Я найду Катрин, и потом мы с тобой продолжим.

— Если ты сейчас уйдешь, я брошусь в Сену, — услышал Сергей ее сдавленный голос и был вынужден сесть обратно.

— Говори, — устало вздохнул он.

— Господи, если кто-нибудь мне сказал, что я буду тебе об этом рассказывать! — простонала Изабель.

— Если можно, побыстрее, — но, увидев ее несчастные глаза, Булгаков смягчил тон. — Прошу тебя.

— Ты помнишь, как мы впервые встретились? — спросила она.

— Конечно. У мадам Перейра. Три года назад.

— Ты пришел туда с женой. Когда я тебя увидела, у меня подкосились ноги. Я не могла от тебя глаз отвести.

— Ну что за глупости…

— Твоя жена сразу заметила. Она была сердита на тебя в тот день, но сразу поняла, что я…

— Что же она поняла? — мрачно пробормотал Сергей.

— Мы, французы, называем это «un coup de foudre»[470].

— Удар молнии? — Сергей чувствовал неловкость. Все же есть что-то неестественное в том, что женщина признается в любви сама. Несмотря на то, что задолго до женитьбы на Катрин, единственной женщине, которую ему пришлось завоевывать в буквальном смысле этого слова — задолго до того он воспринимал пылкий интерес со стороны прекрасного пола как нечто совершенно само собой разумеющееся. Он, этот интерес, Булгакова отнюдь не тяготил, он даже находил его удобным, и беззастенчиво пользовался им для приятного времяпрепровождения. Но брак с Катрин подорвал его безупречную уверенность в себе.

— Не преувеличивай, — смущенно выдавил он.

— Не преувеличивай?! — воскликнула Изабель. — Да разве можно преувеличить любовь?

— Ты прекрасно обходилась без меня до января этого года, — пожал плечами Булгаков.

— Не так прекрасно, как тебе кажется. Я все время искала возможность с тобой встретиться, и чтобы эта встреча выглядела случайной.

— Хочешь сказать, что не просто так оказалась на склоне? Ты следила за мной?

— Наконец до тебя дошло! — с горечью воскликнула она.

— Каким образом ты узнала, куда я поеду?

— Подкупила твою секретаршу. Грейс продала тебя за тысячу фунтов.

— Считай, она уволена, — Булгаков был неприятно удивлен.

— Мне все равно… Счастье, которое я испытала с тобой, того стоит.

Булгаков с нежностью провел ладонью по ее бледной щеке: — Дорогая…

Я так благодарен тебе…

Она, однако, отвела его руку: — Благодарность — совсем не то, чего я ждала от тебя.

— А чего ты ждала? Что я брошу Катрин?..

— Она тебя не любит! — с болью воскликнула Изабель.

— Я ее люблю, — откликнулся Сергей.

— Несмотря на то, что она тебе изменяет?

— Что ты сказала?.. — он не разобрал, так как Изабель прошептала эти жестокие слова еле слышно.

— Она тебе изменяет, — произнесла она чуть громче.

Он посмотрел на нее, презрительно сощурившись, и, не проронив ни слова, встал, повернулся и, перемахивая через несколько ступенек, начал подниматься по лестнице. Изабель молча смотрела ему вслед, и слезы уже текли по ее лицу — она понимала, теперь он ушел навсегда — нет никакой надежды, что он вернется. Несколько минут она сидела, уставившись в одну точку, провожая мертвым взглядом проплывающие мимо острова Сен-Луи прогулочные кораблики — несмотря на ненастную погоду, они были полны туристов, приветливо махавшими руками красивой женщине на скамейке под стройными кипарисами. Они видели, как она достала телефон и что-то в него проговорила. К счастью, они не слышали, что вымолвили ее сведенные болью губы, а если б слышали — содрогнулись бы от ужаса: «Убейте обоих. И ее, и его».

…— Так мне уйти? — повторил Фафнир, обращаясь к Катрин. — Твои друзья не хотят меня здесь видеть. Я им, видимо, мешаю.

— Они мне не друзья, — она с раздражением обвела взглядом всю компанию. — И мне ты не мешаешь.