Хроника времен Гая Мария, или Беглянка из Рима

Александриец перед тем, как приготовить лекарственный отвар, решил сначала воспользоваться советом германца — перенес из догоравшего костра пылающие головни подальше в сторону и, положив на них сухой хворост, дал разгореться новому костру. Потом он связал метелку из сосновых веток, смел ею прочь тлеющие угли, окончательно загасив старый костер.

На месте кострища земля была нестерпимо горячая. Сюда Мемнон навалил сухую листву, после чего подошел к спящей Ювентине, осторожно завернул больную в лежавшие под ней одеяла, поднял ее на руки и перенес на прогретое костром место.

Ювентина, потревоженная, проснулась.

— Мемнон! — донесся до хлопотавшего рядом с ней гладиатора ее слабый голосок.

— Я здесь, моя звездочка, — отозвался он и нежно прикоснулся губами к ее горячим губам.

— Какая тишина… Мы в лесу? — спросила она.

— Да, голубка моя… Товарищи уже в пути. Они обещали все время молиться богам о твоем выздоровлении, а я поклялся как можно скорее поставить тебя на ноги, и пусть Артемида, владычица здешних лесов, поразит меня своими золотыми стрелами, если я не сделаю этого.

— Я постараюсь не умереть, чтобы отвратить от тебя гнев богини за клятвопреступление, — прошептала она, силясь улыбнуться…

А в это время Сатир с товарищами крупной рысью гнали своих лошадей по ночной дороге. Тарентинец на ходу излагал свой план действий.

— Наши лошади измучены, — говорил он. — Попробуем их заменить, пусть даже силой.

— Изрубили стражников — справимся и с трактирными рабами! — крикнул Ириней.

Все остальные тоже настроены были крайне воинственно.

Два часа спустя они доскакали до заезжего двора и застучали в ворота. К поздним посетителям вышли два заспанных раба с факелами в руках.

— Открывай ворота! Где хозяин? — грозно крикнул Сатир.

— Не кричи, приятель! Хозяин велел не беспокоить его, — ответил один из рабов.

— Что такое? — загремел Сатир. — Молчать! Буди его, иначе мы сейчас сами его разбудим!

— Да кто вы такие? Можно подумать, что вы гонцы самого сената! — воскликнул другой раб, тем не менее поспешно распахивая ворота.

— Можешь в этом не сомневаться! — надменно заявил Сатир. — А ну, бегом! Исполняй приказ, если не хочешь, чтобы я пощекотал тебя своим мечом!

Всадники въехали во двор.

На шум отовсюду сбегались рабы. Засверкали зажженные факелы. Гладиаторы заметили, что почти у всех слуг в руках короткие мечи или увесистые палицы. По всей видимости, обитатели заезжего двора были люди не боязливые, готовые к отражению любого нападения. Этому не приходилось удивляться, ибо берег моря находился отсюда всего в нескольких милях, а пираты зачастую высаживались со своих кораблей на сушу и, рыская по дорогам, грабили и хватали людей, которых потом уводили с собой на корабли и отвозили на делосский рынок. Поэтому здешний народ вел себя осмотрительно. Его не так-то просто можно было захватить врасплох. Несомненно, в этом заведении слугами были люди, не склонные шутить, но и Сатир не намерен был отступать, мгновенно оценив положение и решив действовать не столько силой, сколько хитростью и нахальством, а именно: выдать себя за сенатских гонцов и, улучив момент, захватить содержателя этого заведения в заложники.

Всадники едва успели соскочить с коней, как появился хозяин заезжего двора. Это был высокий человек тучного телосложения и почтенного возраста.

— Кто вы такие? Откуда? — подозрительно всматриваясь в приезжих, спросил он.

— Мы уже десять часов в пути и голоднее волков, — ответил Сатир раздраженным тоном. — Вели своим рабам отвести наших лошадей в конюшню, а для нас накрой стол. Тащи на него все что у тебя есть да поскорее. Нам некогда — везем срочные письма сената.

Все это было сказано Сатиром грубым и развязным тоном (тарентинец хорошо знал, как ведут себя государственные виаторы на заезжих дворах — в юности он не раз был тому свидетелем, путешествуя вместе с письмоносцами). Поэтому хозяин не усомнился в том, что имеет дело с гонцами из Рима.

Все же он потребовал от Сатира письменное предписание.

— Получишь его, когда мы сядем за стол! — нагло заявил тот, бросив поводья своего коня ближайшему из слуг, и решительным шагом направился к дверям трактира.

Остальные всадники последовали его примеру. Они спешивались молча, боясь выдать плохое латинское произношение.

Хозяин, почесав за ухом, сказал рабам:

— Заприте-ка ворота и больше никому не открывайте без моего ведома!.. Гонцы сената! — раздумчиво проговорил он. — Сейчас пойду и разузнаю, куда это спешат эти полуночники.

— Посмотрите, в каком состоянии их лошади! — с возмущением сказал один из рабов. — Бедные животные! Они при последнем издыхании…

— Клянусь крыльями Пегаса! — подхватил другой раб. — Они безостановочно гнали их во весь опор от самой Таррацины…

— Ни один римский виатор и не подумает жалеть казенных лошадей, — заметил хозяин. — Ладно, пойду… Судя по всему, что-то произошло в Риме. Кто знает, может быть, кимвры перешли через Альпы, да не допустит этого всемогущий Юпитер!..

И в голосе его прозвучала неподдельная тревога.