Хроника земли Прусской

Важность культурно-исторического изучения памятника вполне очевидна: выдвигая при исследовании фактического материала источника понятие исторической достоверности, мы не вправе рассматривать фрагменты вне контекста памятника в целом, равно как не вправе рассматривать памятник вне его культурно-исторического окружения. Чаще всего с «Хроникой земли Прусской» Петра из Дусбурга поступали противоречащим строгому научному подходу образом. Наукой использовались содержащиеся в ней этнографические данные, а также факты, имеющие точную локализацию и датировку. Из поля зрения исследователей ускользал огромный материал, основанный на тексте Библии, а также многочисленные главы, использующие жанры житий, видений и чудес. Возможно, этот материал отбрасывался как заведомо недостоверный, «не работающий» на соответствующие исторические концепции. Однако характер средневекового сознания и культуры определил возникновение и существование этих жанров, и достоверность порождаемых этим сознанием образов для человека Средневековья неоспорима. В житиях, видениях и чудесах отразился не только спиритуалитет Ордена[1100]

, но и угадывается идеологическая сторона памятника, воплощенная в конкретных художественных образах. Только самый полный охват материала «Хроники» может способствовать объективной оценке как памятника в целом, так и его компонентов.

Ключом к пониманию политического контекста и политической функции «Хроники земли Прусской» видится политика, проводимая великим магистром Вернером фон Орзельн (1324-1326), которому Петр из Дусбурга посвятил свое сочинение (что свидетельствует об его принадлежности к официальной историографии Ордена, где, возможно, ему отводилась определенная роль в рамках программы реформ великого магистра[1101]

). Правление Вернера фон Орзельн пришлось на годы, когда положение Тевтонского ордена во внешнеполитическом плане было весьма неблагоприятным. Орден вел войну с Польшей за Восточное Поморье, которое перешло в его руки в 1309 г., но которое он не смог удержать. Политические процессы между двумя сторонами велись с участием Римской курии.

Польша находилась под особой опекой Римской курии, поскольку в XIV в. она, как ранее и некоторые другие европейские державы (Англия, Скандинавские страны), стала платить папе римскому так называемый «денарий святого Петра». Курии было выгодно заставить Орден отдать Польше Поморье, а затем получить от него денежную контрибуцию в размере 30 тыс. польских марок за ущерб, нанесенный Поморью со времени его захвата, а также оплатить судебные издержки. Орден опротестовал это решение и, хотя это не изменило ситуации, не собирался отказываться от Поморья.

Однако в начале 20-х годов XIII в. польский король Владислав Локетек (1320-1333) обнаружил свою политическую несостоятельность. Он понимал, что ни в одиночку, ни даже с помощью Римской курии не добьется желаемых земель, продолжавших оставаться в руках крестоносцев, и стал искать себе новых союзников. В 1320 г. одним из них стал венгерский король Карл Роберт, которому Локетек отдал в жены свою дочь Эльжбету. С другой стороны, литовский великий князь Гедимин (1316-1341) будто бы заявил о своем желании принять христианство. Локетек использовал возможность наладить контакт и с Гедимином[1102]

.

Враждебность Ордена к Литве была вызвана и политикой последней по отношению к Ливонии, так как начиная с 1298 г. Рига, оказывавшая сопротивление Ордену, неоднократно обращалась за помощью к литовцам. (В начале XIV в. Тевтонскому ордену грозила большая опасность: папа Климент V, вместе с французским королем Филиппом IV Красивым уничтоживший орден тамплиеров, признал и повторил в своей булле все обвинения, возводимые на Тевтонский орден рижским архиепископом, и поручил своему легату провести следствие на месте. В 1312 г. папский легат Франциск де Молиано более трех месяцев разбирал дело, в результате чего Орден подвергся отлучению от церкви, на орденские земли был наложен интердикт. Отлучение было снято в 1313 г. папской буллой[1103].) Для Гедимина союз с Ригой был средством ограничения политических и военных действий Тевтонского ордена против Литвы, тогда как литовский князь получал простор для проведения своей политики, ориентированной на восток.