Хроника жестокости

– Кэйко-тян, с тобой произошел такой случай. Конечно же, ты чего-то лишилась. Скажи, чего? – проговорил Миядзака, перекладывая протезом бумаги, которые вытащил из портфеля. Такая у него была манера – ни с того ни с сего задавать вопрос, бивший в самую сердцевину. А потом с наслаждением наблюдать за моим смятением. Миядзака не интересовался выяснением истины, не думал о справедливости, просто хотел получить удовольствие.

– Ну… даже не знаю. – Мой взгляд уперся в его искусственную руку, цветом напоминавшую кусок мяса. Резиновая рука без ногтей, без отпечатков на пальцах. – Я об этом не думала.

– Ну в чем твои потери? В семье? В том, что тебя окружает? В друзьях? В чем? Как думаешь?

– Не знаю.

В моих словах не было притворства. Я задумалась: что же я потеряла? Отца. Веру. Дружбу. Спокойную жизнь. Нет, не это. Я нашла ответ, но решила промолчать.

– Ты думаешь про себя: «Я нереальная».

Я невольно ойкнула. Он что, читает мои мысли? Ведь на самом-то деле жизнь моя проходила в ночных снах, а реальность была как бы их тенью. Моя реальность – сплошной надрыв, замешенный на самообмане, и ничего больше, а жила я ночью. Откуда это мог знать Миядзака? Попятившись, я заглянула ему в глаза. Миядзака скривился – «Ага! В точку попал?!» – и рассмеялся:

– Я уже говорил: ты необыкновенно разумная девочка. Сколько тебе? Тринадцать? Ах, еще двенадцать? Даже не верится. Теперь я понимаю, как кошмары меняют человека. А в твоем случае это так долго было. Ты просидела у него целый год, и теперь тебя человеческим умом не понять. Это ненормально. Благодарить за это Абэкаву или проклинать? Ну ладно, извини, что я так говорю. Но я так думаю.

– Миядзака-сан, вы ему передали, что я про него сказала?

Я крикнула тогда: «Хочу, чтобы он умер!!!» Миядзака облизал губы. Под мышками на белой рубашке расплывались круглые пятна.

– Передал. Абэкава был в шоке, растерялся. Все время только о тебе да о тебе. Прямо влюбился. До него не доходит, что ты к нему плохо относишься. Хотя дело тут не только в недостатке воображения, похоже, он в тебя верит.

Миядзака засмеялся. Взгляд его горел, излучал жар. Я отвела глаза, не в силах устоять перед таким эмоциональным натиском. У меня не было к Кэндзи такого чувства, как у Саванобори, готовой его разорвать. В Миядзаке, как и в Кэндзи, жило удовольствие и общее со мной любопытство. Быть может, именно он был связующим звеном между мной и Кэндзи. Если так, значит, он по-настоящему понимал, что произошло со мной и моим похитителем.

– Что же все-таки было? Расскажи, Кэйко-тян. Очень тебя прошу.

Миядзака загонял меня в угол. Опустив голову, я молчала.

– Между вами какая-то эмоциональная связь. В этом нет сомнения. Подумай: мужчина и девочка целый год живут вместе. Обязательно что-то должно быть. Даже когда собаку или кошку кормишь, все равно связь возникает.

«Мяу!» – мне вдруг вспомнилось, как мяукал Кэндзи. Я была его кошкой, одноклассницей из четвертого класса, объектом сексуальных желаний и еще человеком, который может его понять.

– А кто та девушка, которую нашли в цеху на заднем дворе?

Миядзака полистал лежавшие на столе бумаги. Мелькнула черно-белая фотография – только что выкопанный из земли скелет. Я тут же опустила голову. Миядзака захлопнул папку с документами – не хотел, чтобы я видела? Хотя вполне возможно, нарочно доставал документы.

– Мы еще точно не знаем, кто это, но уже есть хорошая версия. Скорее всего, филиппинка, пропавшая два года назад. Она работала хостесе в К., в клубе «Копакабана» – и вдруг исчезла, оставив все вещи. Такое часто случается, поэтому это дело в свое время забросили. Возраст сходится и рост. Наверняка она. Сейчас на Филиппинах ищут ее медицинскую карту, чтобы по зубам определить.

– Как ее звали?

– Так и знал, что спросишь, – недовольно буркнул Миядзака. – Ну уж точно не Миттян.

– Все равно, я хочу знать.

– Ана Мария Лопес. Псевдоним – Киска. Знаешь, что такое псевдоним?

– Знаю. А Ятабэ-сан?

– Пока не нашли. Есть такие шайки якудза, где все глухонемые. Похоже, он из их числа. У нас есть несколько человек на подозрении. В следственном отделе говорят, что все равно его достанут. Ты уже не первый раз о нем спрашиваешь, Кэйко-тян. Почему он не дает тебе покоя?

С невинным видом пожав плечами, я подумала: сегодня ночью меня наверняка ждет другой сон. И стала с нетерпением ждать прихода ночи, предвкушая, как дадут новый росток мои сновидения.

– Мяу!

Где-то, не переставая, мяукает котенок. Кэндзи не пропускает ни одного переулка – ищет, куда он запропастился. Небось забился в какой-нибудь темный угол, прячась от ярких неоновых огней. Мяу! Мяу! Несчастный малыш! Потерялся или бросили тебя? Кэндзи уже сбился с ног. Ему очень нравятся кошки. Их можно любить тайком, в одиночку. Наконец в тупичке он видит… нет, не котенка, а невысокую девушку. Она в обтягивающем цветастом платье из мягкой синтетики, таком коротком, что трусы видно. Кэндзи наклонился, делая вид, что ищет котенка, а сам заглядывает туда, откуда у нее ноги растут. Поднимает голову, их взгляды встречаются, и он делает отвлекающий маневр: