Хроники Герода

Герод терялся в материях, о которых он не привык думать. Он знал, что это – его мир. Он знал, что этот мир он должен защищать и пестовать. И еще он чувствовал, что мир вокруг маленькой Иудеи стремительно меняется, становится другим. Он кожей ощущал это движение времени, его стремительный бег вперед и выше. И воплощением этого стремительного бега времени был для него Рим. Он плыл в этом стремительном потоке, чувствовал его каждой порой кожи, принимал душой, сам был частью этого потока.

Иудея же застыла, как прекрасная бабочка в кусочке смолы. Красиво, но нет жизни. Погруженность в свое прошлое, в незыблемость Закона, в несомненность догм. Все это отбрасывало его любимую Иудею на обочину стремительного бега времени. Он, Герод, попробует медленно-медленно соединить эти два кусочка жизни: стремительный мир и застывшую Иудею. Он приучит своих подданных ко времени. Или нет? Вопросы веры – трудные вопросы. Но он их обязательно решит. Ведь там, над ним и впереди него звучит и наливается силой его Песня. Раньше он думал, что это песня битв и славы. Он ошибался. Это песня любви. Любви к ней. К его Иудее. Это его вера.

Глава 6. Правитель

Следующие дни были заполнены столь плотно, что думать или рассуждать о вопросах веры у Герода просто не получалось. Начали прибывать караваны с зерном, маслом и вином. Нужно было организовать раздачи рабочим, продажи населению. Город медленно, но верно возвращался в свой привычный облик. Да, ему пока далеко было до Александрии или Антиохии. Но это уже был не захваченный город воюющей страны, но столица государства. Дворец, хоть и не стал для Герода своим домом, но стал походить на жилище монарха. Началось строительство нового дворца, примыкавшего к Сузской стене Храма.

Постоянные работы шли и в самом Храме. Гиллель смог не просто собрать фарисеев и их учеников, но всех почитателей и знатоков Книги Книг из коенов, готовых признать Герода царем Иудеи. Они, как муравьи сновали по двору священников, придавая ему прежний вид. Только часть Храма у Садовых ворот, где должен был совершать молитвы Первосвященник, пока пустовала. Но Герод знал, что это не долго. Уже через два дня Первосвященник будет избран новым Синедрионом. Герод старался поспевать везде. На раздачах и на улицах, во дворце и Храме, в лагере римлян и на совете приближенных. Правда, в последние дни он все чаще оставался дома, во дворце царя. Тому была причина.

Главным событием для правителя стал переезд в Ерушалаим из Самарии его семьи. Марьямна и Аристобул, Мать и сестра Саломея с мужем Иосифом вошли под сень дворца. Дворец становился жилым. Даже чем-то напоминающим дом отца. В Ерушалаим из Александрии, где она жила в нелегкие годы, вернулась даже мать Марьямны, Александра. Правда, мать Герода потребовала, чтобы был восстановлен дом Антипатра, где она станет жить с дочерью и зятем, а Александра дочь Гиркана возжелала лучшие покои, примыкающие к залу совета. Но это не было проблемой для Герода. Хотят жить так? Пусть живут, как и где им удобно.

Герод все больше времени проводил с женой, которая ждала ребенка, и потому особенно нуждалась в опеке и поддержке. Он боялся, что беременность оттолкнет их, как у него уже случилось когда-то, но вышло иначе. Они все лучше узнавали друг друга, все больше нуждались друг в друге. Царь делился с женой всеми своими бедами и сомнениями. После разговора в домашних покоях он обретал уверенность в себе, которую уже привыкли видеть приближенные и подданные. Одна из проблем касалась брата Марьямны, Аристобула. Мальчик все больше уходил в мир Мудрой Книги и ее толкований. К нему уже прислушивались не только ученики, но и сами учителя. Но мальчик знал не только Книгу и Закон. Лучшие учителя обучали его эллинской и римской премудрости, языкам и искусству красноречия. Было понятно, что растет Великий первосвященник. Его Герод и предполагал на это место.

Но уступчивые фарисеи вдруг стали подобными камню. Аристобул не так давно справил свое шестнадцатилетие, а Первосвященник, согласно закону должен быть старше двадцати лет. После долгих споров доходящих до криков Герод и члены Синедриона пришли к соглашению. Первосвященником станет Ананель из рода Садока, потомок самого Аарона, брата Моше, до того времени, когда Аристобул сможет сам войти в Святая Святых. Праздник приближался, и что-то решать было нужно. Были оговорены права Синедриона и царя. Царь не вмешивался в дела Веры, учителя не мешали царю править народом. Вариант этот устроил и Герода, и Синедрион. Фарисеи давно тяготились «земной» ролью. Теперь они могли сосредоточиться на Главном. Того же мнения придерживался Герод. Большую часть жизни тратить на исполнение ритуалов было для него невозможно. Аристобул, погруженный в свои мысли, кажется, даже не заметил, какие страсти кипели вокруг него.