Хроники Герода

Сколько раз за вечер он совершал переходы из верхнего города в нижний. Помогал разбирать завалы, организовывать раздачу и приготовление еды, воды, помощь раненым. У него много раз возникало ощущение, что следующий шаг будет последним. Он просто упадет и не встанет. Но тело продолжало делать то, что давно находилось за пределами человеческих сил. Наконец, убедившись, что поставленные им градоначальники вполне справляются со своими делами, уверившись, что удалось избежать грабежей и насилия, он удалился в верхний город, где уже распоряжался Барух. Он с трудом доковылял до палатки, которую поставили для него во дворе, и рухнул на кучу соломы, заменившей царское ложе. Несколько часов он лежал, не шевелясь, не в силах даже закрыть глаза. Наконец, сон затуманил его сознание.

Проснулся он от шума за стеной палатки. Сквозь неплотную ткань пробивался легкий ветерок. Герод встал. Вышел во двор. Во дворе толпились воины, ослики с поклажей. Кто-то кричал, ругался, кто-то кому-то приказывал. К Героду подошел Барух.

– Господин, прибыл караван из Самарии. Три тысячи воинов, зерно, масло, инструменты, чтобы разбирать завалы. Много работников, врачеватели. С ними прибыл советник Симон. Скоро подойдет помощь из других городов. Мы выдержим, Герод!

– Выдержим! Должны выдержать! Завтра утром в моей палатке собери всех, кто имеет отношение к нашему дому. Пусть соберут все сведения про то, что происходит в городе, чем мы располагаем.

– Хорошо, Герод.

Барух ушел распоряжаться размещением вновь прибывших, а Герод поднялся на одну из уцелевших башен дворца. Было еще темно. По всему городу жгли костры. Люди боялись ночевать в домах. Да и целых домов почти не осталось. Но город жил. Герод чувствовал его дыхание, его боль, его волю. Героду всегда больше по душе была Самария. Но в этот миг он ощущал родство с тем многоликим и шумным существом, которое зовется Город Ерушалаим.

Герод посмотрел дальше. Лунный свет заливал холмы вокруг города, сливающиеся с густой темнотой ночного неба. И со всех сторон огромного мира, простирающегося перед ним, к городу тянулись светящиеся змейки. Это шли люди, откликнувшиеся на призыв царя, шли люди спасать свою столицу, спасать Ерушалаим.

Он потерял за этот год друга, воспитанника, любимую. Его душа выгорела дотла. Как человек он исчез, просто исчез. У него не осталось ни честолюбивых стремлений, ни ярости, ни страсти. Его, раздавленного смертью любимой, убило в землетрясение. Человек умер. Но царь остался. Не потому, что это имя, непонятное и чуждое, было ему нужно, не потому, что он слишком долго шел к этому. Просто он нужен людям и стране, нужен его Иудее. Ему вдруг представилась его Иудея. Не поля, горы и холмы, не города и крепости, и даже не люди, живущие здесь, зовущие его царем. Но женщина, чем-то похожая на Марьямну, в старом и ветхом платье, с босыми ногами и усталым взглядом. В ее волосах заметна проседь, а возле глаз, еще ярких и полных жизни пробивается сетка морщинок.

Она смотрит на него, ее защитника, ее супруга. Она ждет его, она устала от бесконечных бед, обрушивающихся на нее, устала от нищеты. Она хочет не битв и славы, но любви и нежности, красивых платьев и теплой постели. Она хочет иметь дом, ее дом, где уютно и светло, где живут родные и любимые, где ярко горят светильники долгими вечерами, а за столом уставленным блюдами с самой лучшей едой, собирается семья, ведутся неторопливые беседы, слышен смех. Он даст ей все это. Он ее супруг, ее любимый, ее господин и ее слуга. Ведь она так похожа на Марьямну, потерянную, любимую, единственную.

* * *

С первыми лучами солнца к его палатке начали стягиваться люди его дома. Маленькая палатка едва вместила всех, кто был нужен Героду.

– Кто сможет описать положение? Кто будет говорить? – спросил Герод после приветствия.

– Я скажу, царь – начал Барух – Если я чего-то упущу, то меня дополнят другие. Дела наши не самые радостные. Нижний город почти разрушен. Уцелела часть стен и башен, несколько сотен домов. Точно сказать про число погибших я не возьмусь, но их многие тысячи. В верхнем городе большая часть домов уцелела, но все нуждаются в ремонте. Треснула восточная стена Храма. Во дворце повреждены башни, разрушено крыльцо. Очень много раненых. Говорят, что едва не половина всех жителей города пострадала. Среди погибших три члена Высокого Синедриона и… твоя теща, Александра. Завалено четыре колодца из восьми.

– Что в других городах страны? – спросил Герод. Известие о смерти Александры почти не тронуло его. Он не любил Александру, перенеся на нее часть своей неприязни к ее подруге Клеопатре.

– Там разрушений меньше. Смертей почти нет. Стихия ударила в Святой город и его окрестности.

– Что уже сделано и что собираетесь сделать в первую очередь?

И вновь говорил Барух.