Хроники Нарнии. Вся история Нарнии в 7 повестях

Существа бежали быстро, и чем ближе подбегали к звёздам, тем ярче горели их глаза. Но, оказавшись перед Асланом, каждый замирал и глядел прямо на него (и я не думаю, что они могли бы не смотреть, даже если хотели), и с каждым происходило одно из двух. У некоторых лица менялись поразительно: их искажали страх и ненависть, но — лишь на долю секунды. Внезапно они, прямо на глазах, переставали быть говорящими и становились просто обычными животными. И все, кто так глядел на Аслана, шли направо (влево от него) и исчезали в его огромной чёрной тени (она, как вы помните, простиралась слева от двери). Больше дети их не видели. Другие же глядели в лицо Аслану с любовью, хотя многие при этом ужасно боялись, и проходили в дверь справа от него. Между ними попадались странные существа: Юстас даже заметил одного из тех гномов, которые стреляли в коней, — но удивляться было некогда (впрочем, это его и не касалось), потому что великая радость вытеснила всё остальное. Между счастливыми созданиями, толпившимися теперь вокруг Тириана и его друзей, были все, кого они считали погибшими: кентавр Руномудр и единорог Алмаз, славный медведь и славный кабан, и орёл Дальнозор, и славные собаки, и кони, и гном Поггин.

— Дальше вглубь, дальше вверх! — воскликнул Руномудр, и его копыта загрохотали на запад. Остальные не поняли его, но очень разволновались. Кабан приветствовал друзей хрюканьем. Медведь проворчал было, что ничего не понимает, как вдруг заметил позади фруктовые деревья и торопливо заковылял к ним. Здесь, без сомнения, он нашёл кое-что совершенно понятное. Псы остались, виляя хвостами, и Поггин остался, и пожимал всем руки, и улыбался во весь свой честный рот. Алмаз склонил королю на плечо белоснежную голову, а тот что-то шептал ему на ухо. Потом все снова обратили взоры за дверь.

В Нарнии теперь хозяйничали одни драконы и ящеры: бродили туда-сюда, вырывали с корнями деревья и ломали их, словно стебли ревеня. В считаные минуты лес исчез, страна сделалась голой, стали видны все неровности, все эти пригорки и лощинки, незаметные прежде. Трава исчезла. Тириан с удивлением смотрел на мир голых скал, голой земли. Трудно было поверить, что когда-либо здесь что-то жило и росло. А чудища старились, ложились на землю, умирали; мясо их высыхало, съёживалось. Вскоре остались лишь огромные скелеты среди мёртвых скал, словно всё это произошло тысячи лет назад. Долго всё оставалось в безмолвии.

И вдруг что-то белое — длинная ровная белая полоса, блеснувшая в свете звёзд, — двинулось к ним с восточного края земли. Неведомый звук широкой волной разорвал тишину: сначала будто шёпот, потом шум, потом рёв. Это была стена бурлящей воды. Поднялось море. На открытой, как пустыня, земле всё было хорошо видно: как разливаются реки, как озёра становятся шире, сливаются в одно, долины превращаются в новые озёра, а холмы — в острова, и острова эти исчезают. И вересковые пустоши слева от них, и высочайшие горы справа с грохотом и плеском осыпались, сползли в бушующие волны; вода, бурля, подошла к самому порогу двери, но не проникла за него и теперь пенилась у самых передних лап Аслана. И вот от порога, где они стояли, насколько хватал глаз, простёрлась ровная гладь воды до самого горизонта, где сливалась с небом.

Вдруг там блеснула полоска печальной и зловещей зари; она росла над водой, становилась ярче и светлее, и вот они уже перестали различать свет стоящих за ними звёзд. Наконец взошло солнце. Увидев его, лорд Дигори и леди Полли тихонько кивнули друг другу. Однажды, в другом мире, у них на глазах умерло солнце, поэтому они сразу поняли, что и это солнце умирает. Оно было втрое… нет, в двадцать раз больше обычного и тёмно-тёмно-красное. Лучи его упали на гиганта Время, и он тоже сделался красным, и всё пространство безбрежных вод сделалось как кровь.

Взошла луна, совсем не там, где положено, очень близко от солнца, и тоже казалась красной. Языки пламени потянулись к ней от солнца, словно змеи или усы багрового огня. Солнце было как спрут, оно будто пыталось притянуть к себе луну огненными щупальцами. Наверное, оно и притянуло: луна двинулась, сначала медленно, потом всё быстрее, быстрее, пока языки пламени не сомкнулись вокруг неё и не стали огромным шаром, подобным горящему углю. Громадный кусок огня отвалился от него и упал в море, а облако пара поднялось вверх.

И Аслан сказал:

— Пусть наступит конец.

Гигант бросил рог в море, потом протянул руку — она казалась совсем чёрной и тянулась на тысячи миль, через всё небо, пока не дотянулась до солнца, — взял солнце и сжал его, как апельсин. И тут же наступила полная тьма.

Все, кроме Аслана, отпрыгнули назад, словно ошпаренные резким студёным ветром. Края двери покрылись льдом.

— Питер, Верховный король Нарнии, — сказал Аслан, — закрой дверь.

Дрожа от холода, Питер наклонился в темноту и потянул дверь, отчего она заскрипела по льду, потом довольно неловко (потому что за несколько секунд руки его посинели и онемели) вынул золотой ключ и запер её.