Хроники Ордена Церберов (СИ)

Подобравшись, как перед прыжком в воду с крутого обрыва, я отправила поиск —  и еще когда чары только сорвались в полет, поняла, что третий раз будет неудачным: неровно отпустила. Сейчас схлопнется и шлепнет по мне отдачей, чтобы знала, кулема криворукая!

Но в тот самый момент, когда заклинание достигло своего предела, и я уже видела, что вот-вот истончившиеся нить разойдется, кто-то подхватил мои чары.

Подхватил, расправил, вдохнул в них силу — да как так-то?! Этого же не может быть!

А чары полетели искрящейся, видной только в магическом зрении зеленой волной, разворачиваясь так далеко, как мне бы ни за что не удалось дотянуться. Накрыли собой весь болотный язык позади и кусок леса передо мной, дотянулись до стоянки церберов, замерли, давая рассмотреть: два спящих свертка, Ринко Батог на дежурстве —  спасибо тебе, Ведающий Тропы, что вывел, не дал им сбиться с тропы!

Найдя взглядом лошадей, я торопливо их пересчитала: трое орденских, подседельных, и вьючные —  отдельным стреноженным табунком —  раз, два, три… пять! Хвала богам, все, а значит, и груз в порядке!

Поисковое заклинание еще постояло в этой точке, на пике силы, а потом схлопнулось.

С души будто свалился камень (не напарник, но тоже изрядного размера и тяжести) от того, что спутников миновали неприятности, которые могли приключиться с ними по моей милости.

Страха перед непрошенным гостем тоже больше не было —  только досадливое желание начистить ему рыло, чтобы не лез куда не просят, и вел бы себя, как приличный человек, не подглядывая за девушками исподтишка!

...я, может, и сама всё, что надо, покажу! 

Если аргус, конечно, не отправит меня к целителю —  лечить скорбную голову. Но если отправит, я его, пожалуй, первая пойму.

Огрызок дежурства прошел спокойно: во мне поселилась прочная уверенность, что я вообще могла его проспать, появись какая-то пакость на подходе, соглядатай бы разбудил.

Но церберы, которые верят такой странной уверенности, долго не живут.

Илиану я о происшествии, крепко подумав, решила не говорить. 

Он гораздо опытней меня как Око, и если шпион прицепится и к нему —  он уж точно его почует и без меня.

А передавать ему сведения, которые не могу подтвердить ничем, кроме своих ощущений, я не буду. Всё равно не поверит.

Камень проснулся даже раньше, чем я прикоснулась к его плечу: чуткий сон —  залог долгой жизни Клыка! Он принял у меня стражу, и я наконец-то смогла лечь, давая отдых усталому телу.

Седло под головой, один потник на земле, вторым укрыться, и... Коряжка, где ты там, собака рыжая?!

"Собака рыжая", бдительно несший со мной дозор всю первую половину ночи, смирился с тем, что ему не удастся удрать от неопытного Камня и вволю поколобродить по болоту, вздохнул, как умеют только лошади, со смирением и укором разом, и покладисто улегся, подставляя хозяйке теплую спину с той стороны, где хозяйку не грел костер.

Подобрал удобнее ноги, махнул пару раз хвостом, и затих.

Илиан

Танис разбудила меня ровно в два часа ночи, как и было уговорено. Буркнула невнятно, что дежурство прошло спокойно, и нырнула на нагретое мной место.

Я обошел лагерь, проверил Гранита —  тот тыкался мордой в руки, намекая, что настоящему боевому коню нужно что-то посущественнее пустой травы, поборол искушение скормить ему крупу, причитающуюся на долю напарницы. Подбросил в костер дров. Проверил, как устроилось вверенное моему попечению, мать его, Око —  Око устроилось с комфортом и безмятежно дрыхло. Ее коняга дремала с ней рядом, и впрямь, как здоровенная собака.

Убедившись, что все в порядке, я потянул из ножен клинок.

Стойка сменялась атакой, атака перетекала в контратаку, удары чередовались с блоками сперва плавно, тягуче, потом все быстрее: мышцы и связки разогревались, деревянное со сна тело восстанавливало подвижность и гибкость…

И не сразу заметил, что на поляне что-то изменилось.

Мгновенно перейдя в оборонительную стойку, обвел взглядом лагерь, пытаясь понять, что не так —  и похолодел. Не было Танис. Ее рыжего не было тоже. Зато на том месте, где они укладывались спать, красовалась невесть откуда взявшаяся разлапистая коряга-выворотень: голый обомшелый ствол, корявые корни во все стороны…

Трясинник? Блазна? Они из топей не выходят. Кто еще это может быть? Дар ответа не давал, не видя на поляне ни нечисти, ни угрозы...

Приближаясь плавным, текучим шагом к выворотню, я был готов ко всему.

Но не к тому, что “выворотень” откроет глаза и осуждающе фыркнет: мы тебя в нашу стражу не будили, вот и ты хозяйку не тронь!

Сквозь морок постепенно вырисовывалась конская голова, храп с белой проточиной, круп —  а за ним стала видна и прижавшаяся к конскому боку Танис Болотная, обнимающая седло.

Да твою ж мать! Эта баба когда-нибудь научится предупреждать о таких мелочах до, а не после того, как я сам с ними ознакомлюсь?!

...теперь понятно, почему своего мелкого, но вполне ладного конька Танис Болотная назвала Корягой.

Выдохнув, я отступил — рыжий тяжко вздохну и снова пристроил морду на колени.