Хроники особого отдела

Конечно, история всегда пишется победителями. Всё лишнее, никчёмное, отсекается, не упоминается и, со временем, уничтожается, удаляется из памяти. Но чтобы с такой скоростью?..

Ещё не успела окоченеть мумия Вождя. Не успели сгореть в крематории кости Берии...

Итак, финский полуостров Порккалла-Удд, недалеко от Хельсинки, напротив Таллина и рядом с Кронштадтом. Был арендован в 1944 году на пятьдесят лет. Обильно полит нашей кровью и удобрен костями и – сдан, без какого-либо давления на СССР со стороны НАТО. Сдан, с формулировкой «за ненадобностью», и подписью Хрущёва и Жукова...

По инициативе Никиты Сергеевича, форпосты стратегического присутствия СССР на Дальнем Востоке – Порт-Артур, (Люйшун), и Далянь – были возвращены Китаю. Расправившие крылья небожители из Кремля и Министерства обороны СССР не вспомнили о 15 тысячах погибших и 10 тысячах пропавших там без вести солдат Советской Армии.

Отправленный в отставку главный маршал авиации А.Е. Голованов, резко выступивший против, плакал:

– Как же можно?! Столько людей погибло!..

– Видимо, ты плохой коммунист! – ответил ему тогда Георгий Константинович Жуков. – Иди проспись, ишь, глаза-то красные...

Генерал Белоусов вспоминал, как топал в Пекине ногами и кричал Хрущёв на командующего 39-й армией Швецова: «Хватит болтать! Кого же и от кого вы собираетесь здесь защищать? Ты мне лучше скажи, сколько надо времени, чтобы здесь не осталось ни одного вашего солдата, даже вашего духа?!»…

История, похожая на спираль, повторилась после свержения «кровавого коммунистического строя», в небезызвестном, но тоже тщательно забытом договоре Бейкера-Шеварднадзе. В результате, постсоветская «Свободная Россия», без компенсации, просто в качестве «жеста доброй воли», отдала свыше 15% акватории Берингова моря – территории, изобилующей нефтепродуктами, рыбными ресурсами и контролирующей ВСЁ судоходство между Арктикой и Тихим океаном через Берингов пролив.

Страшные геополитические провалы!

***

Осень пришла в Москву поздно. Южный ветер пока не сорвал увядшую, но ещё живую буро-зелёную листву. Это необычное тепло выгоняло из домов население, полюбившее выходные дни. Несмотря на полдень, семья, встававшая рано, готовилась обедать. Нанизанное на шампуры мясо источало аромат со слегка кавказским, теперь совсем не страшным, родным и близким акцентом. ОН, лежащий на гранитном постаменте, в ступенчатой пирамиде-мастабе, больше не пугал.

Сегодня были только «свои». Семья и друг оной семьи – мужчина тощий, но вездесущий, тихий, малозаметный, имеющий прозвище «сусло», (недавно восстановленный в ЦК Михаил Андреевич Суслов).

– А пидорас всё-таки был наш «всесоюзный староста», – громко смеялся хозяин дачи.

– Ну, мы ж не видели, – морщил нос «сусло». Он не любил похабных выражений.

– Да, ладно! – веселился отец присутствующей здесь семьи. – Девку-то егоровскую он обрюхатил. И Катька его семь лет не просто за так отсидела... ну, шашлык-то готов?

Никита Сергеевич повернулся к мангалу и замер. Там старательно раздувал ковбойской шляпой угли молодой черноволосый мужчина, неуловимо знакомый и… безобразно одетый.

– А ты, ещё, кто?! – недоуменно взирая на полуголый экземпляр, спросил глава семейства.

– Я? – откликнулся халявный повар. – Я, значитца, Истина. Начальником особого отдела числюсь.

Никита Сергеевич начал медленно закипать. Дикая чёрная кровь бросилась к лицу. Этот… этот… бериевский выкормыш! Явился тут без портков, и…

– Нам надо поговорить, – отвлёкся от приготовления обеда беспорточный гражданин. Передав шляпу не менее удивлённому и оторопевшему Михаилу Андреевичу, он цепко схватил Хрущёва за рукав и уволок в сторону кабинета.

– Нам всего пять минут, без нас не начинайте, – нагло сообщил он окружающим.

***

— Ну, кто ты такой, я теперь понял, – вытирая потную шею платком, расслабился в кабинете Никита Сергеевич. – Ты хам и наглец! Но я дам тебе три минуты, истрать их с толком.

– Так точно, товарищ Хрущёв, – ответил непрошеный гость.

Хозяин кабинета открыл прикрытую Яном дверь и, пользуясь глоткой, словно рупором, проорал:

– Суслов, зайди! – И, обернувшись на фразу: «Ага, третьим будет!», остолбенел. Наглый мужик уже сидел за его столом, в его кресле. Словно примеряя. На лице у вошедшего Михаила Андреевича промелькнуло недоумение. До конца не понимая, кто перед ним, он сдержанно высказался:

– Соизвольте представиться и объяснить, каким образом вы проникли в этот дом, кто вы и что вам нужно.

Ян поёрзал задом по гладкой коже сиденья, поудобнее устраивая свое длинное тело, и ещё немного помолчал, ожидая реакции.

Она не замедлила последовать.

Лицо Хрущёва перекосило от злобы.

– Ну-ка, скотина лаврентьевская! Как ты, мразь, вообще сюда явился?! – его лицо приобрело землистый цвет, стало холодным и напряжённым. – Тупая сволочь, ты вообще понимаешь, с КЕМ сейчас ТАК разговариваешь?

– Ну, мы друг другу не представлены. И, да, я понимаю... а ты?..