Хроники похождений

Я пробежал вперед по булыжной мостовой, свернул в кривую улочку, протолкался между горожанами — особенно много среди них было эльфов с эльфийками. Они прогуливались вдоль цирюлен, витрины которых украшали манекены с изящными прическами. Улочка вывела меня на небольшую площадь, заставленную столиками. По краям располагались всевозможные ресторации с изысканными кушаньями. Не только досужий прохожий, оказавшись здесь, мог удовлетворить самый взыскательный вкус, но и прохожий, спешащий по делам, вряд ли удержался бы от того, чтобы не прихватить пару свежих ватрушек и сэндвичей, пока пересекал эту площадь. Однако же мои дела были таковы, что времени оценить местную кухню я не имел.

Я пробрался между столиками и нырнул в совсем уж узкий, темный и безлюдный проулок. В нос ударил запах нечистот — сюда отбегали гуляки, перебравшие пива. Я бежал вперед, надеясь, что мои преследователи потеряли меня из виду. Проулок изгибался, и после очередного поворота я оказался в темноте. Я шел на ощупь, надеясь не вляпаться в какую-нибудь грязь. Через некоторое время я наткнулся на стену и увидел отблески пламени. Проулок сворачивал в этом месте, но впотьмах я не заметил поворота. Я пошел на свет, сделал несколько шагов, как вдруг от стены отделилась высокая фигура в черном плаще, с головой, покрытой капюшоном. В незнакомце я узнал того одинокого всадника, которого мы с Мэри-Энн заметили в подзорную трубу, когда подлетали к озеру Тохувабоху. Он стоял в узком проходе между высокими каменными стенами. За его спиной горели два факела, закрепленных на стенах. И я не мог разглядеть его толком, потому что смотрел против отблесков пламени. Хотелось надеяться, что этот зловещий господин оказался здесь по делам, не имеющим ко мне отношения.

— Разрешите пройти, сударь, — произнес я по-немецки.

Неизвестный в черном не шелохнулся, оставшись стоять у меня на пути. А его слова разбили надежды, которыми я себя тешил.

— Граф Дементьев, — произнес он. — Сергей Христофорович.

Он говорил на чистом русском языке. Его голос показался мне знакомым.

— С кем имею честь? — спросил я.

— Надворный советник Развилихин, — представился он и откинул капюшон.

— Вы?! — изумился я. — Но что вы здесь делаете?!

— Я, — ответил он, — отправился за вами вдогонку, но, кажется, опоздал. Эх, Сергей Христофорович, зря вы убежали из-под нашей опеки.

— Знаю, что зря, — пробурчал я и добавил: — Но теперь хотел бы опять убежать!

— Я все голову ломал, как это Кесслер промахнулся, когда стрелял в вас?! И потом уже догадался, что нет, не промахнулся он. Его целью были не вы, а извозчик, который привез вас домой. Кесслер следы заметал, чтобы никто не узнал, откуда вас привезли и кто нанял экипаж. Мы поняли, что вас втягивают в какую-то интригу. Шварц сопоставил известные нам факты и отправил меня вдогонку за вами, чтобы уберечь вас от разных глупостей. Он устроил меня в путешествие вместе со свитой графа Норда. К сожалению, в Кронштадт я опоздал, «Эмералд Джейн» покинула порт. Эх, если бы не эта знаменитая летунья, я догнал бы вас в Меербурге. Но и здесь мне не повезло. А теперь, кажется, слишком поздно. Вы успели тут такого наворотить!

— И что же теперь? — мой голос дрогнул.

— Даже не знаю. Я должен вас задержать. Но с другой стороны, Траумштадт — это не наша юрисдикция. Можно сказать, что я здесь нахожусь как частное лицо. Пожалуй, я отойду в сторону. А вы поступайте, как знаете. Может быть, вам повезет.

— Что ж, премного благодарен, — сказал я.

Развилихин посторонился, и я прошел мимо него, двигаясь не слишком уверенно, ожидая подвоха со стороны надворного советника. Опасался услышать что-нибудь навроде: «Благодарностью горло не промочишь!» Но вампир не сделал попытки укусить меня на прощание. Я отошел от него и прибавил шагу.

В конце проулка похрапывал черный конь. В темноте его глаза сверкнули красными угольками, отчего мурашки побежали у меня по спине. При моем появлении животное дернуло головой, и я шарахнулся в сторону. Теперь я почти не мог разглядеть во тьме лошадь, смутно угадывая ее силуэт. Но мне казалось, что она-то прекрасно видит меня, смотрит на меня и ухмыляется. Что-то сверкнуло, я был уверен, что это блестят ее жуткие глаза. Она больше не дергалась, и я постарался убедить себя в том, что Развилихин не оставил меня на прокорм коню, а действительно отпустил.

Я вздохнул и почувствовал ту особенную свежесть, которой пропитывается ночной воздух вблизи больших и чистых водоемов. Я находился на набережной, волны Траумзее плескались, перешептываясь с гранитным парапетом. Отражение луны, подернутое рябью, играло на воде. Чуть поодаль покачивались на волнах холодные отблески фонарей.