Хроники Розмари

Татьяна вдруг запнулась, понимая: она чуть не проговорилась, что знает о Маше гораздо больше, что говорила с ней не так давно по телефону.

– А ты откуда знаешь?

– Аля говорила, что у нее семья, дети…

– Ну вот, говорю же, они перезванивались. Машка могла назначить ей встречу в Москве. Вдруг португалец ее бросил и она осталась с детьми без средств к существованию? Вот она и решила прибрать к рукам квартиру, убить сестру…

– Ты рехнулась, что ли?! – набросилась на Людмилу Татьяна. – Думай, что говоришь! Да Машка знаешь какая! Она добрая и Алю любила. А то, что они поссорились, так только Алевтина и была в этом виновата…

– Зря я тебе деньги дала. Это ваши, семейные дела. Но назад-то не воротишь… Когда похороны-то?

– Послезавтра, в двенадцать. Приходи, – буркнула Татьяна, в уме подсчитывая, уложится она в пятнадцать тысяч, вытряхнутых из предпринимательницы, или нет. Если уложится, тогда две тысячи долларов, присланных ей португальской племянницей, останутся нетронутыми. И она купит наконец норковую шубку, о которой мечтала. И они смогут безболезненно погасить кредит за новую кухню. А потом наймут адвоката и попытаются высудить у Машки квартиру…

Она закрыла за Людмилой дверь, вернулась в комнату и допила водку. Затем, напевая, принялась убираться. Забывшись, включила радио – пела ее любимая Глюкоза…

16

Чагин проснулся и не сразу вспомнил, где находится. Было раннее утро, и в комнате, в которой он лежал, было еще темно. Он понимал, что в кровати не один, что ему тесно, мышцы затекли и хочется выпрямиться во весь рост, потянуться всем телом, до хруста в костях. Но он откуда-то знал, что не может себе этого позволить, потому что рядом находится кто-то очень хрупкий, слабый, и это знание заставило его напрячь память, вспомнить события прошедшей ночи. Он понимал, что это его беспамятство продлится не больше пары минут и что уже совсем скоро ему откроется нечто, что заставит его либо пожалеть о том, что было, либо… Он спросил себя, не лукавит ли он: вряд ли может существовать вообще что-либо, способное порадовать его на данном отрезке его жизни, и, пока он копался в своих мыслях, ощущениях и воспоминаниях, рядом кто-то пошевелился, застонал.

– Дина? – спросил он, мгновенно вспомнив все то, что предшествовало его пробуждению: и простуженную девушку с большими испуганными глазами, неизвестно по какой причине оказавшуюся в этом зимнем лесу в окружении убогих декораций дома отдыха, и вкус виски, которым он набрался по самые уши, упиваясь своим выдуманным горем, и свой душераздирающий рассказ о неразделенной любви и одиночестве, и даже о том, что он просил Дину надеть специально для него (смертельный номер!) белый свитер. И все это для чего? Чтобы найти ответ на вопрос, продолжает ли он любить Розмари.

Она поднялась на постели, вынырнула из-под своего одеяла и осторожно, боясь прикоснуться, перелезла через Чагина. На ней был все тот же белый свитер, но никакую Розмари она ему не напомнила. Он видел именно Дину, вполне реальную и достойную его внимания девушку, которая на ослабевших от болезни ногах, на цыпочках, непонятно кого боявшаяся разбудить, отправилась в туалет. Обычная утренняя сцена, лишенная романтизма, но преисполненная настоящей близости. Это открытие удивило Чагина. Ему вдруг захотелось догнать девушку, подхватить ее на руки и самому отнести в туалет. Дикое, непонятное желание, которое он не испытывал даже к Розмари. Но пока он представлял себе эту сцену, Дина вернулась, села рядом с ним на кровати и сжалась.

– И с чего это мы вчера так надрались, ты не знаешь? – услышал он ее тихий голос и улыбнулся. Она была так мила в своей непосредственности. Интересно, что она о нем думает вообще? Особенно после того, что он рассказал ей о том, как потерял деньги… – У меня и без того голова болела… И кто вообще придумал, что алкоголь спасает? По-моему, он только усугубляет неприятности.

– У меня тоже голова болит, но это пройдет. Хочешь, я найду кипяток и приготовлю тебе кофе?

– Мне надо уехать отсюда. У меня не очень-то хорошие новости. Пока ты спал, мне позвонили из дома и сказали, что умер один близкий мне человек.

– Да ты что? А я где был?

– Ты спал. Я еще вчера позвонила одному знакомому таксисту, он обещал приехать за мной в десять. Если хочешь, поедем вместе. Тебе же тоже как будто надо в Саратов… Или ты останешься здесь и будешь донимать бабулек просьбами надеть белый свитер?

– А ты жестокая, – заметил он.

– Раньше я не была такой. Знаешь, Чагин, а ведь я – белая и пушистая. Но знай – это я забрала все твои деньги.

Она вдруг встала, подошла к столу, открыла сумку и достала оттуда открытку, сунула ему прямо в лицо.

– Вот, смотри. Вчера ты был пьян, и я не могла тебе признаться в этом. Ты видишь перед собой идиотку, которая решила во что бы то ни стало вернуть деньги тому, кому они принадлежали. На открытке, если ты помнишь, есть некоторые координаты. И я подумала, что здесь могут помнить влюбленную пару. Видишь, как все просто?