Хроники железных драконов

Движение толпы почти застопорилось. Чтобы сохранить инерцию, кто-то повернулся к дегустационному салону, который до сих пор отчего-то не привлекал внимания. Кожаные стулья и ползучие растения полетели на улицу. Полотна с изображениями обнаженных гоблинов, скорчившихся на унитазах, были брошены в огонь. Затем на мостовую с грохотом выкатились подталкиваемые изнемогающими от натуги ламиями три великаньих бочки. Один из толкавших запрыгнул на крышку и замахал в воздухе шляпой с пером.

— Дорогие коллеги-проказники!

Иронический смех.

— Наши обожаемые хозяева, отцы Города, — он вскинул топор, — поместили под стражу — для ее же собственного блага! — эту беззаконную и дерзкую жидкость. Долгие и мучительные годы была она заключена в этих дубовых стенах, зрея, выдерживаясь, сглаживая острые края, стремясь стать мягким и послушным напитком, угодным благородным глоткам самых богатеньких из наших хозяев.

Все глаза были устремлены к нему.

Оратор надулся, скорчил рожу и выкрикнул:

— Созрело ли оно?

— Нет!!!

— Усвоило ли оно урок?

— Нет!!!

— Оставило ли оно свои буйные повадки?

— Нет!!!

— Хорошо сказано. Оно явно упорствует в своем неповиновении и не годится для тех, кто лучше нас.

Он выбил топором пробку. Вино хлынуло на площадь. Хохочущие уроды кинулись к сточным желобам, попадали на колени и начали лакать.

Из хозяйственного магазина приволокли помпу и наполнили пустой фонтан в центре площади. Буяны — и среди них Линнет — плескались в нем нагишом, пили из горстей и поливали друг друга кровавой жидкостью. Пылающие здания и уличные ртутные фонари отбрасывали на все это безрадостный оранжевый свет.

На окраинах толпы поднялся крик.

На площадь медленно выползал строительный великан, направляемый ухмыляющимся болотным бесом, который сидел у него на плече и нашептывал на ухо. Они остановились у тюремных ворот, и великан поднял свой огромный кулак. Он три раза ударил по окованным железом воротам. Ворота пошли трещинами, но устояли. На четвертый удар створки подались и рухнули.

От победного клича дрогнули звезды.

Джейн бросилась вперед вместе со всеми. Она обнаружила, что бежит по темному и узкому коридору рядом с Костяной Головой. Он схватил ее за руку и затормозил перед дверью камеры.

— Подержи!

Костяная Голова передал ей куртку и сплюнул на пол струйку желтой мокроты. Затем сунул лом между замком и косяком. Под пропитанной потом футболкой вздулись мускулы.

Дверь распахнулась.

Гнилые зубы в гниющей пасти. Лицо казалось вывернутым на обе стороны. Существо вышло из камеры и ткнуло жгучими как лед пальцами Джейн в щеку.

— Это мне? — проскрежетало оно и, хихикнув при виде ее отвращения, уковыляло прочь.

Костяная Голова щелкнул следующим замком. Нечто темное, словно тень на песке, выскользнуло наружу, мимоходом взглянув на Джейн. Этот взгляд был исполнен ненависти, словно тысяча скорпионьих жал. Сердце Джейн чуть не выпрыгнуло от страха.

— Не стой столбом! — Костяная Голова отвесил Джейн оплеуху. — У нас много работы.

Джейн продолжала стоять. Слишком занятый, чтобы это заметить, Костяная Голова продолжал путь по коридору, открывая дверь за дверью, выпуская на волю ужасы, подобных которым она отродясь не видывала.

Она бросила куртку и попятилась.

Снаружи ухмыляющийся пикси дал ей отхлебнуть виски. Дриада раздавала таблетки. Джейн заглотила пять штук всухую.

Самые нетерпеливые поджигатели уже запалили тюрьму в нескольких местах. Мятежники и заключенные появлялись из тьмы, икающие и рыгающие, пьяные и хихикающие. Освободить успели только ближние секторы. Не успели оглянуться, как все дальние горизонты охватило пламя более жаркое, чем в любой печи.

Спасающиеся заключенные с визгом выскакивали из ворот и бегали безумными кругами, хлопали, пытаясь сбить пламя с волос. Их встречали хохотом.

Пепел сыпал, как снег. Хлопья были величиной с ладонь. Джейн, моргая, смотрела, как они падают.

Характерная для тюремной архитектуры деталь — коротенький мостик перед воротами, на котором помещалась небольшая сторожевая башенка. Стража давно разбежалась, ворота снесены, однако мостик по-прежнему соединял оставшуюся от них пустоту с улицей.

Мост казался черным на фоне пламени, а в невысокой башенке посредине резвились феи, пели песни и мочились в огонь. Они откровенно игнорировали опасность. Их поведение выходило за пределы безрассудного. Оно внушало ужас.

Внезапно плясуны на воротной башне подняли крик. Один указал на дальнюю от площади улицу.

На площадь маршем входили эльфийские воины в черных стеклянных шлемах.

Словно заранее заготовленные, у подножия стены появились туго растянутые за углы одеяла. Наблюдатели по одному прыгали вниз, подскакивали на одеялах и соскальзывали наземь.

Сделалось необычайно тихо.

Эльфийские воины выстроились вдоль одной из пяти сторон площади. Они стояли напряженными рядами с дубинками наголо и плексигласовыми щитами. У всех на туниках был изображен крылатый роньон.