Хроники железных драконов

— Спасибо, — смущенно ответил он. — Это так мило с твоей стороны.

— De nada[6].

Кувшин и сумочку она поставила на пол. В сумочке находился минимум вещей, которые могут ей понадобиться, если все получится: зубная щетка, каменная фигурка Матери и смена белья.

— Где у тебя стаканы?

Питер отправился в ванную и вышел через минуту без пиджака и с двумя высокими стаканами.

— Эти подойдут?

— Более чем, — заверила она его.

Джейн выждала, пока стакан Питера почти опустел, и наполнила его заново. Под ложечкой сосало, но она должна была спросить.

— Питер, — сказала она, — ты правда девственник? — Вдруг это какая-то ужасная ошибка; может, она что-то не так поняла?

Питер кивнул.

— Богине не нужен подержанный товар. — Он сделал большой глоток. — Тебя в последнее время не было видно.

— Мы с Гвен… ну… короче, поссорились. Я… э-э… обнаружила, что она использует тебя в качестве грехотерпца. — Его лицо окаменело и побелело еще сильнее, и она быстро добавила: — Не она мне говорила, я сама вычислила.

— Что ж, я буду тебе очень признателен, если это останется между нами, хорошо?

Она тронула его за плечо.

— Эй! Ты же знаешь, я бы никогда не сделала ничего подобного.

Он вскинул голову, чтобы посмотреть на нее, и уронил ее обратно, нервно кивнув. И снова наполнил себе стакан.

— Питер? Можно личный вопрос? Понимаешь, я на самом деле… то есть это не… — Она вспыхнула. — Чем именно занимается грехотерпец?

Голова Питера вновь взметнулась, и Джейн увидела потрясенные, непроницаемые глаза лесного зверя. На мгновение Питер замер. Но внезапно взорвался смехом и рухнул от хохота на кровать. Он смеялся так заливисто и так долго, что Джейн начала за него тревожиться. Но вскоре бедняга пришел в себя и сел обратно. Напряжение покинуло его.

— С тобой такого не бывает, что, если кто-то тебе сделает плохо, ты пнешь собаку и тебе полегчает?

— Нет.

Питер повесил голову.

— Вообще-то, у меня тоже такого ни разу не было. Просто я это знаю по разговорам. Так вот, что-то похожее Гвен проделывает со мной. Ей выдали специальный ритуальный нож и книжечку с рунами. Но обычно она пользуется простым лезвием.

— Питер!

— Нет, правда, без крови ничего бы не вышло. Я покажу шрамы.

Он начал расстегивать рубашку. С координацией после выпитого у него было уже не очень, и Джейн потянулась ему помочь. Поскольку сама она тоже была пьяна, возникла заминка. Наконец, смеясь, они стянули рубашку через голову. Питер повернулся, и Джейн увидела, что вся его спина покрыта вырезанными лезвием рунами, строка за строкой, — не тело, а книга боли. Некоторые еще свежие и покрыты корочкой запекшейся крови, остальные белые и гладкие. Джейн узнала аккуратный почерк Гвен.

Она недоверчиво коснулась серебристых отметин. Кожа была горячая. Джейн провела по рунам подушечками пальцев. Она гладила их и не могла остановиться, не могла оторваться от его тела.

— Бедный, бедный Питер.

Он выпрямился и невидяще уставился на приколотый к стене постер с изображением Гвен. Взгляд ее был загадочен и насмешлив.

— Хочешь знать, что самое отвратительное? Нет, не в смысле этих ран на спине — это-то не самое страшное. Самое неприятное — это то, как сильно мне ее хочется. Я ее не выношу, но хочу безумно. — Он вытер руку о штаны. — Я хочу ее и ненавижу ее. Когда я думаю о ней, меня блевать тянет. Такие вот высокие отношения.

Джейн наклонилась и легонько провела губами по плечу Питера. Он повернулся к ней, и в следующее мгновение они уже целовались. Его руки обнимали ее, гладили вверх и вниз по спине. Она прижала его к себе и просунула руку ему за пояс. Пальцы ее проникли недалеко — дальше их не пускал ремень.

Между ними было столько одежды! Они все целовались и целовались, и — более ничего.

Наконец Джейн отодвинулась и взялась за его ремень — потянула туда, сюда. Дернула вниз молнию. Отлетела мелкая пуговица. Тем временем Питер расстегивал на ней блузку, неумело пытался справиться с застежками лифчика.

Она не могла поверить, что все будет так просто.

Надо было о стольком подумать, столько сделать, что сам акт едва отпечатался у нее в памяти. Сначала было неудобно, но потом лучше. Оба действовали неуклюже; Джейн была уверена, что сексу не полагается быть таким сумбурным и беспокойным, начисто лишенным изящества. Но в этот первый раз значение имело только само событие. Они все исправят позже, когда на них перестанет давить гора обстоятельств.

Через некоторое неопределенное количество времени движения Питера сделались более торопливыми, лицо у него оплыло и покраснело. Он негромко вскрикнул, словно сумеречная птица, и рухнул на Джейн без сил.

Она догадалась, что все свершилось.

Питер выскользнул из нее и скатился на кровать рядом. Долгое неподвижное мгновение он не шевелился. Затем глаза его открылись. Он улыбнулся ей.

— Теперь нас двое.

— Наверное.

Глаза у него были светло-светло-голубые и неописуемо прекрасные. Джейн почувствовала, что тонет в них. Питер снова обнял ее, теперь уже от избытка нежности, и это было самое дивное ощущение, какое только можно вообразить. Ее наполнила безмерная радость, словно ночь превратилась в день.