Хроники железных драконов

Кому: Господину/Госпоже ОЛДЕРБЕРРИ.

От: Служба истины и покаяния, Отдел финансовой помощи.

В нынешний период налоговых ограничений необходимо делать все возможное для сокращения или устранения любых расходов, дабы они не оказали отрицательного влияния на качество вашего образования. Таким образом, в виде меры по снижению затрат, часть вашей ЗАСЛУЖЕННОЙ СТИПЕНДИИ, покрываемая нашей службой, снимается. Мы знаем, что вы поступили к нам, желая университету скорее оправиться от временных финансовых затруднений, и настоятельно поощряем вас вложить максимум доступных вам средств для финансирования вашего образования через частный сектор. Обязуемся выслать персональный график выплат в течение ТРЕХ НЕДЕЛЬ.

Гнев Джейн давно прошел. Она прочла листок, только чтобы лишить его силы, очиститься от последних следов эмоций, убедиться, что она сделает то, что должна, спокойно и четко. Пора.

Университетская библиотека открывалась в полночь и закрывалась на рассвете. Обоснованием столь необычного расписания работы служило то, что это отпугивало дилетантов и бездельников, чтобы они не занимали попусту читательские места. Джейн подозревала наличие более темных мотивов, но на сей раз уединение пустых залов и гулких комнат было ей только на руку. По боковым проходам и кованым чугунным винтовым лестницам она следовала извилистым путем к наименее посещаемым областям собранной здесь мудрости.

Ради максимального использования ограниченной площади помещения более старые фонды оборудовали электрическими полками. Проходы имелись только через каждые десять полок; прочие были сдвинуты вместе, словно старая мебель в чулане. Джейн шла вдоль них, читая таблички, пока не нашла искомое, и щелкнула выключателем на торце полки. Загудел скрытый моторчик. Медленно и неуклюже соседние полки раздвинулись, закрывая существующий проем и открывая новый там, где ей понадобилось.

Все книги были старые и потемневшие от времени. Некоторые скреплялись бечевкой или резиновыми бинтами, столь древними, что рвались от одного лишь прикосновения, но не отваливались, поскольку за десятилетия намертво приросли к обложкам. Наиболее ценные экземпляры содержались в специальных контейнерах из картона, аккуратно перетянутых лентами. Но и эти тлели внутри контейнеров, медленно превращаясь в прах, неумолимо окисляясь, как и все книги, в процессе столь неминуемом, что Джейн чуяла его запах — флер увядания, липнущий к стопкам книг, — словно дым от сжигаемого вдалеке сена. Все книги, без исключения, постепенно умирали.

Так что Джейн не совершила никакого святотатства, срезав бритвенным лезвием с корешка защитную полоску со штрих-кодом на заранее намеченном томе.

Связной встретил ее у главного лифта. На нем была потертая коричневая летная куртка с нашивками времен Броселиандской кампании, старые джинсы и еще более старые ботинки.

— Пак Алешир, — представился он. — Товар при тебе?

— В сумке.

— Тогда пошли.

Пак оказался тем самым контрольным образцом с лекции по хирургии. Глаза у него были темные, слишком серьезные, почти немигающие.

— Когда я видела тебя в последний раз, ты стоял голышом рядом с трупом, — сказала Джейн, чтобы хоть как-то его развеселить.

Он посмотрел на нее и ничего не ответил.

Так, в молчании, они поднялись на десять этажей и перешли по воздушной галерее в Хиндафьялль, где сели в громыхающий общественный лифт и доехали в нем до улицы.

— Почему нельзя было просто спуститься вниз из нашего вестибюля? — выразила недоумение Джейн.

— Это территория Мямли. Ты и вправду ничего не знаешь, если хочешь сунуться в его охотничьи угодья ночью.

— А-а.

В вестибюле Хиндфелла царили пустота и уныние. Витрины магазинов на ночь были очищены от товаров, а одинокий гном в красной форме привратника зевал и не обращал на них ни малейшего внимания. Газетный лист расправил крылья и бросился на Джейн, когда Пак открыл дверь, но был пойман поперечным потоком воздуха, вильнул вбок и впечатался в стену. Джейн поплотнее запахнула на себе парку.