Хрупкое сердце

На следующий день на рассвете они сели в лодку и спустя некоторое время без каких-либо происшествий прибыли в Гобиндопур. На берегу супруги встретили слуг Дебендро и оказавшихся здесь деревенских женщин. И Комолмони, и Сришчондро прежде всего хотели знать, состоялась уже свадьба или нет, но они не обмолвились ни единым словом. Как можно говорить с посторонними о таком позоре?

Комолмони быстрыми шагами направилась в онтохпур, забыв о Шотише, который плелся позади. Войдя в дом, она с опаской осведомилась, где находится Шурджомукхи. Она боялась услышать в ответ, что свадьба состоялась и Шурджомукхи уже нет в живых. Слуги ответили, что Шурджомукхи в спальне.

Комолмони бросилась туда. Войдя в спальню, Комола сначала ничего не могла разобрать. Мгновение она беспокойно осматривалась по сторонам и наконец в углу перед закрытым окном увидела женщину, сидевшую с опущенной головой. Комолмони не видела ее лица, но сразу же догадалась, что это Шурджомукхи. Услышав шаги, та поднялась. Стоило Комолмони взглянуть в лицо Шурджомукхи и уже не нужно было спрашивать, состоялась ли свадьба. Плечи несчастной заострились, стройное, грациозное тело согнулось, как лук, огромные блестящие глаза ввалились, лицо вытянулось.

Комолмони поняла: свадьба состоялась.

— Когда? — тихо спросила она.

— Вчера, — так же тихо ответила Шурджомукхи.

Молча женщины сели рядом и заплакали. Шурджомукхи плакала, спрятав лицо на груди Комолмони, а Комола обливала слезами ее голову.

Ногендро же в эту минуту, сидя в своей конторе, без конца повторял про себя: «Кундонондини! Кундо моя! Кундо — моя жена! Кундо! Кундо! Кундо! Моя!»

Сришчондро не мог спокойно разговаривать с Ногендро. В его ушах назойливо билась фраза, которой Ногендро ответил на его упрек: «Шурджомукхи сама устроила эту свадьбу. Кто же может возражать против моего счастья?»

Шурджомукхи и Комолмони

Вечером, когда женщины несколько успокоились и смогли откровенно поговорить друг с другом, Шурджомукхи подробно рассказала о том, как проходила свадьба Ногендро и Кундо.

— Ты сама устроила эту свадьбу? — удивилась Комолмони. — Зачем же ты сама готовишь себе погибель?

— Кто теперь я? — ответила Шурджомукхи, грустно улыбнувшись. Ее улыбка напоминала слабую вспышку молнии, когда дождь уже прошел, и сквозь разорванные облака виднеется чистое небо. — Ты только посмотри на своего брата, взгляни на его сияющее лицо, и ты поймешь, как он счастлив. Если бы он был так счастлив со мной, моя жизнь не была бы столь бессмысленной. Зачем же мне лишать его счастья? Разве я могу быть счастлива, когда он мучается? Я готова пожертвовать собственной жизнью, чтобы не видеть даже его минутных страданий, не говоря уже о том, что он собирался бросить все и покинуть родину! «О властелин! — сказала я ему. — Твое счастье — мое счастье; женись на Кундо, и я буду счастлива». И вот он женился.

— И ты счастлива? — спросила Комолмони.

— Зачем ты опять спрашиваешь обо мне? Кто я? Если бы я когда-нибудь увидела, что ноги моего мужа ступили на камни, мне кажется, я своим телом закрыла бы их, чтобы он не испытывал боли, — сказала Шурджомукхи и умолкла. Подушка, на которую она опиралась, стала влажной от слез. — Комола! А в какой стране, если рождается женщина, ее убивают?

— При чем тут женщины? — поняла ее мысль Комолмони. — У каждого человека своя судьба.

— Есть ли на свете женщина счастливей меня? Есть ли на свете женщина, у которой был бы муж такой, как у меня? Красив, богат, знатен... Ну, что говорить об этом? Мне повезло, очень повезло, но почему же все так случилось?

— Такая судьба, — ответила Комола.

— Но почему же так горит мое сердце?

— Ты говоришь, что счастлива видеть сияющее лицо своего мужа и в то же время твое сердце горит. Как тебя понять?

— И то и другое верно. Я счастлива, видя его счастливым, но его счастье построено на моем унижении. Ведь он оттолкнул меня!..

Шурджомукхи не могла больше говорить, к горлу подкатил комок, глаза наполнились слезами, но Комолмони поняла ее.

— Ты страдаешь оттого, что он унизил тебя. Почему же ты говоришь тогда: «Кто я?» Ты все еще думаешь о собственном «я», иначе самопожертвование не причиняло бы тебе столько страданий.

— Я не страдаю, — ответила Шурджомукхи. — Я не сомневаюсь в том, что поступила правильно. Но ведь и смерть не проходит без мучений. Если бы я знала, что моя смерть облегчит участь всех, я бы сама покончила с собой. Только перед смертью я бы пришла к тебе поплакать.

Шурджомукхи снова заплакала. Комола прижала ее голову к своей груди. Не все можно передать словами, бывает, люди понимают друг друга и без слов. Всем своим сердцем Комолмони чувствовала, как глубоко несчастна Шурджомукхи. И Шурджомукхи знала, что она понята.