Хрустальная удача

Когда, по обыкновению, палач поднял отрубленную голову казненного, чтобы публика убедилась в том, что отрубили ее у того, кого нужно, какой-то философ из толпы крикнул: «Эта голова была бесценна для Англии!»…

Король Яков, питая к Рэли ненависть, которую обычно испытывает всякая посредственность к гению, боялся его, ибо не понимал. Он был трус, и всякая отвага вызывала в нем постыдные воспоминания о собственной ничтожности. Он так хотел казнить Рэли, что не позарился даже на посулы богатсва, не захотел слушать того, кто предлагал нечто, что сделает Англию истинной владычицей мира. Но что это было? Не сундук же с золотом, в конце концов. Череп? Какой прок в куске кварца, пусть даже и искусно обработанном? Рэли, конечно, был мистиком и водил дружбу с черкнокнижником королевы Джоном Ди, но не настолько же он был наивен. Нет, дело не в черепе, хотя все как взбесились, услышав о нем. «Невиданное могущество, страшная власть, тайные силы, великие способности…»

Воспоминание о неслыханных богатствах индейцев то и дело будоражило умы наиболее предприимчивых и азартных политиков. Многие желали до него добраться, и наиболее подходящим для поисков человеком им почему-то казался Роджер Рэли. Впрочем, причины были для этого достаточно веские: кому же, как не внуку гениального авантюриста, искать сокровища, припрятанные дедом?

Но как можно извлечь могущество из хрусталя, если ты сам ничтожество? Кроуфорд был истинным внуком своего деда и знал один вечный принцип: где ничего не положено — ничего не возьмешь.

Но об этом лучше не напоминать сильным мира сего. Министр верит, король требует, герцог жаждет — да нет вопросов! Заберите свою стекляшку, и попутного вам ветра.

Нет, истинное сокровище было там, куда вела подлинная карта. Но что это, что?

Не сохранилось вообще никаких достоверных сведений о кладе. Осталась лишь карта, начертанная Уолтером Рэли, что пролежала почти век, чтобы попасть наконец в руки его незаконнорожденного внука Роджера. Да, он нашел пещеру, нашел сундук, нашел мифический череп.

Но куда девать страх, поселившийся в глубине его души с того самого момента, как он оказался в пещере?

Кроуфорду снова пришла на память жутковатая завораживающая картина огромной пещеры в толще скал, наполненной неестественным светом таинственных пирамид. И На-Чан-Чель, вовсе не похожая на рабыню, которая исполняла его прихоти в те недолгие часы, что он проводил с ней на Тортуге.

Хотя если хорошенько вспомнить, его всегда завораживал ее взгляд, странный, проникающий в душу и будто принадлежащий не женщине, а совсем другому существу, прятавшемуся до поры в ее смуглом теле. От таких мыслей становилось не по себе, но сейчас Кроуфорду не хотелось обманывать себя. Интуиция подсказывала ему, что совсем скоро его ждут нелегкие испытания.

* * *

Он уже не мог сказать точно даже себе, нужны ли ему те несметные богатства, которые принесли столько несчастий всем, кто к ним прикасался. Кости жрецов майя, конкистадоров, пиратов давно истлели в земле, а сокровища продолжали будоражить их потомков и толкать их на новые безумства.

Наверное, самым правильным решением было бы сейчас отступиться, бросить экспедицию, Харта с пиратами и раствориться в ночи, а потом вернуться на Тортугу и снова начать вольную жизнь, в которой никто не ставит никаких условий и никто не знает, что станет с ним завтра. Про Черного Билли ходят странные слухи, а значит, мешать ему на первых порах никто не будет…

Кроуфорд встал, расправил парик, чуть-чуть сдвинул вбок висящую на богатой перевязи шпагу. Ничего этого он, конечно, не сделает. Потому что он игрок. А ставка в сегодняшней игре настолько высока, что настоящий игрок не может ее игнорировать, даже если игра ничего, кроме неприятностей, ему не принесет: это не в природе игрока. Если после всего, что произошло, он не прикоснется к этим чертовым сокровищам, он просто перестанет себя уважать. А было бы хорошо утереть нос мерзавцу-иезуиту и павлину-французу! С удовольствием бы посмотрел на их кислые физиономии, когда они обнаружат, что один клад уже найден, а второй ушел из-под самого их носа! Подумав об этом, Кроуфорд невольно улыбнулся. Очень уж соблазнительной была такая картина.

* * *

Засвистела боцманская дудка. Вместе с первыми лучами солнца на «Морской деве» подняли паруса, и бриг заскользил по лазурной океанской глади.

Кроуфорд поднялся на верхнюю палубу и, опершись на планшир, любовался разворачивающейся перед ним панорамой острова и небольшого городка прямо по курсу корабля.

По палубе стучали босые ноги матросов, они разворачивали и готовили к спуску на воду шлюпки, чтобы погрузить в них сундуки, паланкин, подарки губернатору… Кроуфорд не обращал ни малейшего внимания на то, что происходило за его спиной. Залитый солнцем, он набрался решимости и обернулся. Всего в семи милях за кормой таяла в дымке земля Новой Гвианы. Туда он отправится через несколько дней.