Хрустальное счастье

По всему получалось, Дамир ушёл не просто так, а имея какую-то цель, мысля трезво и наперёд. Охотиться – это вряд ли, не так давно он принёс в замок оленя. Ещё не всё жареное мясо доели, прошло лишь несколько дней как загрузили коптильню.

Тогда почему он ушёл? Это всё было так на него не похоже. Ни на прежнего, ни на нового, с глазами – стоячей водой.

Ариэль предполагал, что вернувший себе память Дамир непременно страшно разъярится и тотчас нападёт с явной целью убить. В таком случае Ариэль не поставил бы на свою жизнь и дырявой медной монеты. Знал, что при всей своей любви к фехтованию – намного слабей, что проиграет бой, ведь в одиночку невозможно выиграть у такого бойца – лучшего среди лучших. Ариэль планировал поднять руки и попробовать объясниться с Дамиром, уговорить его себя выслушать, принести извинения. Потребуется – встать на колени, что справедливо, ведь лишить разума – страшнее тюрьмы, а возможно, и смерти.

Ариэль всё же думал выжить. Его не отпускала надежда, что Дамир – человек чести, благородный, разумный, поймёт и простит, пусть не сразу, но сможет перевернуть эту страницу без того, чтобы испачкать её чужой кровью. Должен же он понять, что у его пленника не было ни другого выхода, ни злого умысла сломить его волю, а лишь надежда подавить её на время, достаточное для побега.

Всё просто, логично, понятно – вот только слушать объяснения-извинения никто не стал.

Дамир ушёл, исчез, пропал, будто его и не было никогда. Но в конюшне осталась его лошадь, а на верёвке до конца дня сушилось его бельё, и только поздним вечером Ариэль его снял и отнёс в опустевшую, остывшую без хозяина комнату.

Вернувшись из конюшни, где в компании остальных скучал пегий Шмель, Ариэль, выскочивший под снег в чём был и изрядно замёрзший за время поисков и пути туда и назад, успокоился настолько, чтобы начать думать. Он и так, и этак перебирал варианты того, что могло произойти и что будет потом, и наконец сумел взять себя в руки.

Что случилось с Дамиром? Из-за чего он сбежал? Догадки имелись – ещё бы их не нашлось в их обстоятельствах, когда чётко знаешь, в чём виноват. Но лорд Дэфайр как-то сказал, а Ариэль на всю жизнь запомнил такие слова:

– Сомнения, они, как ростки, кажутся такими слабыми, незначительными по сравнению с твёрдой уверенностью горы. Но жизнь доказывает делом: трава разрушает даже гранит. Мы часто превозносим наш ум, и это опасно, мой принц. Никогда не принимайте за истину измышления ума, пока её справедливость не докажут железные факты.

У исчезновения Дамира могли найтись и иные причины – неочевидные, и Ариэль решил не спешить. Возможно, он сейчас цель мести Дамира, но, может быть, это не так. В его распоряжении пока только догадки и время, которое непременно рассудит.

Как только Ариэль с Каем вошли в обеденный зал, Томи, весь бледный, очевидно уставший даже сидеть, встал из-за стола и высказался громко, с напором:

– Нам срочно нужно собираться и уходить отсюда.

Он, как и всегда, руководствовался принципом простоты и не давал сомнениям ни единого шанса разрушить гранит однозначной картины мира и понятных решений.

Ариэль знал, что услышит, ещё до того, как брат открыл рот. Но самые простые решения не всегда самые верные.

– Зачем нам уходить? – терпеливо ответил Ариэль и сел у стола, готовясь к сложному разговору.

Еда остыла, они так и не позавтракали, и он не мог выбросить из головы мысль о неоценённых по достоинству стараниях Кая сделать начало этого дня чем-то особенным для них всех.

Впрочем, особенное уже случилось, но приятным сюрпризом побег Дамира никак не получалось назвать.

– Как зачем? – возмутился Томи. – Он ушёл. Я ведь правильно понял?

– Его лошадь здесь.

– Ну и что! – Томи взмахнул руками. – Он сильный. Пешком доберётся до ближайшего жилья и найдёт себе новую лошадь. И в столицу – доносить на тебя.

– Мы не знаем, что случилось, и почему он ушёл, – возразил Кай. – С чего ему бежать докладываться королю? Он ведь больше не служит. Такие усилия и ради чего? Он не из тех, кто старается ради награды. А отомстить он может и по-другому. На доносчика – нет, он совсем не похож.

– Но может им оказаться. Откуда тебе знать, что творится у него в голове?

– Мы все можем только предполагать, – вмешался Ариэль в спор братьев. – В любом случае мы никуда отсюда не пойдём. В первую очередь потому, что мы не сможем уйти. В это время года путешествовать без лошадей – самоубийство. А с ними – горгульи нам не позволят. Да и будь у нас лошади, куда нам бежать? Даже если бы я точно знал, что Дамир сейчас держит путь в столицу, то не стал бы рисковать тобой, Томи. Ты не выдержишь такой путь.

– Я смогу. Если надо, я ползком поползу.

Разумеется. Разве мог Томи ответить иначе? Порывистый, решительный, готовый пробивать головой стены, он даже не подумал о том, что будут чувствовать другие, глядя на то, как он убивает себя. И ради чего? Ведь только Дамир точно знает причину, по которой сбежал, и что он собирается делать дальше.