Хрустальный грот

– Я в твоем распоряжении. Но, сэр... – я указал на чертежи. – Мои расчеты не новы. Все, что я начертил, здесь уже-построили. А если время так дорого...

– Нет, от тебя не требуется ничего нового. Наши машины хороши и еще послужат нам. Построенное нами уже готово к погрузке. – Он помолчал. – Киллар, Мерлин, важнее чем просто крепость. Это святое место, святыня королей Ирландии. Рассказывают, на гребне горы находится каменный круг, подобный нашему, британскому. В Килларе находится, по преданию, сердце Ирландии и святое место ирландского королевства Гилломана. Я хочу, Мерлин, чтобы ты ниспроверг эту святыню и похитил сердце Ирландии.

Я молчал.

– Я говорил об этом с Треморинусом, и он сказал, что я должен послать за тобой. Так ты поедешь?

– Я уже ответил «да». Конечно.

Он улыбнулся и поблагодарил меня, словно разговаривали не король и его подданный, а равный с равным. Мы поговорили еще немного о Килларе, о приготовлениях, которые должны были быть, по его мнению, сделаны, и в конце концов, он откинулся назад с улыбкой и сказал:

– Жалею об одном. Я собираюсь в Маридунум и не отказался бы от твоей компании. Но, к сожалению, у нас нет времени. Можешь передать со мной, что ты хочешь.

– Спасибо, мне нечего передавать. Даже если бы я там находился вместе с тобой, я бы не осмелился предложить тебе свое гостеприимство в пещере.

– Я не прочь взглянуть на нее.

– Тебе любой покажет дорогу. Но эта пещера не для короля.

Тут я остановился. Его лицо вспыхнуло смехом, и он стал похож на двадцатилетнего. Я поставил чашу:

– Дурак я, забыл.

– Что ты был там зачат? Немудрено. Уж я найду туда путь, не бойся.

Он начал рассказывать о своих планах. Амброзиус решил остаться в Карлеоне, ибо, – сказал он, – если нападет Пасентиус, я думаю, он направится сюда. – Его палец показал на карту. – Я смогу поймать его у Карлейля. И еще один маленький вопрос, который я хотел бы обсудить с тобой. Ты разговаривал с Треморинусом, когда в последний раз ехал через Карлеон в Маридунум в апреле?

Я подождал.

– Об этом. – Он приподнял пачку чертежей, не моих, и передал их мне. Они изображали не лагерь и не виденные мною строения. Там была изображена церковь, большой зал и башня. Я молча изучал их несколько минут в тишине. На меня почему-то навалилась усталость, и стало тяжело на сердце. Лампа коптила и дымила, бросая на бумаги тень. Я собрался с силами и взглянул на отца.

– Понятно, ты имеешь в виду памятник.

Он улыбнулся.

– Я в какой-то степени римлянин, чтобы желать себе достойного монумента.

Я похлопал по чертежам.

– И в какой-то британец, так как монумент британский? Я слышал об этом.

– Что тебе сказал Треморинус?

– Он сказал, что в честь твоих побед надо воздвигнуть памятник, чтобы в нем запечатлелось объединение королевства. Я согласен с Треморинусом, что триумфальная арка в Британии будет выглядеть абсурдом. Он подчеркнул, что некоторые церковники, например, епископ Карлеона, хотят построить здесь большую церковь. Но это тоже вряд ли подойдет. Если построить в Карлеоне такой собор, то Лондон, Винчестер, не говоря уже о Йорке, могут задать вопрос: а почему не в этих городах? Винчестер, между прочим, подошел бы лучше всего. Это ведь твоя столица.

– Нет, я сам об этом уже думал. Когда я ехал из Винчестера, я заезжал в Эймсбери... – он неожиданно наклонился вперед, – в чем дело, Мерлин? Тебе нехорошо?

– Нет. Просто жаркая ночь. Наверное, будет буря. Продолжай, ты заехал в Эймсбери...

– Ты знаешь, что это мой родной город? Мне показалось, что если поставить памятник в таком месте, это не вызовет нареканий. Есть и другая причина... – Он нахмурил брови. – Ты бледен как полотно. Ты говоришь правду, что чувствуешь себя нормально?

– Отлично. Возможно, слегка устал.

– Ты ужинал? Извини, я даже не спросил тебя об этом.

– Я поел в пути. Все нормально. Может быть, только немного вина.

Я привстал, но он опередил меня и, взяв кувшин, подошел ко мне и налил вина. Пока я пил, он ждал рядом, сидя у края стола. Я неожиданно вспомнил, как он стоял так же в ту ночь, когда я нашел его. Я помню, как в моей памяти возник он сам в ту ночь в Британии, я задержал эту картину перед своим внутренним взором и через некоторое время смог улыбнуться ему.

– Со мной все в порядке, сэр. Давайте продолжать. Вы собирались рассказать мне о второй причине, почему памятник следует поставить в Эймсбери.

– Ты, наверное, знаешь, что там неподалеку покоятся бритты, предательски убитые Хенгистом. Я думаю, что это символично – тут даже не о чем спорить, – что памятник моей победе и объединению королевства под владычеством одного короля явится также памятником павшим воинам. – Он помолчал. – Есть еще и третья причина, более значительная, чем две первые.

– То, что Эймсбери уже является местом самого величественного памятника в Британии? – спросил я, глядя на чашу с вином. – И может быть, самого величественного на всем Западе?

– Ага, – в его подтверждении выразилось глубокое удовлетворение. – Ты тоже мыслишь в этом направлении? Ты видел «Пляску»?

– Я заезжал туда из Эймсбери, когда ехал из Винчестера домой.