Хрустальный ключ, или Жили-были мы

Тут нужно, наконец, пояснить, откуда взялось это заклинание «скарафаджо». Много-много лет назад, когда Тёма учился только во втором классе, к ним в город приехал знаменитый итальянский иллюзионист, маленький худенький человечек с чёрными, длинными, ниже плеч волосами, очень похожий на сморчка. А лучший Тёмин друг Валера Пичугин мечтал стать фокусником. Итальянец поселился в самой шикарной городской гостинице, и Тёма с Валерой решили утром пробраться туда, чтобы понаблюдать за ним и выведать его секреты. Но когда они пришли в гостиницу, то в холле было очень много взволнованного народа. Выяснилось, что иллюзионист пропал. И горничная – последняя, кто его видел, – раз десять рассказала журналистам, милиционерам и поклонникам итальянца, как из его комнаты выскочил маленький лысый старичок, размахивая своей роскошной шевелюрой, оказавшейся париком. С криками «Скарафаджо! Скарафаджо!» фокусник побежал по коридору и пропал, как в воздухе растворился, а из города в одночасье исчезли все афиши с его именем. С тех пор Тёма и стал пользоваться этим таинственным, но, безусловно, волшебным заклинанием «Скарафаджо».

Степка не знал этой истории, но услышав Тёмино «Скарафаджо», очень обрадовался. Он уже заметил, что это магическое слово, так же, как и щелчок пальцами, возвещает рождение нового изобретения.

Но Тёма не успел объяснить, что он придумал, потому что из леса появился граф, и не один. Рядом переваливались два таёжных охотника – один в цилиндре и лайковых перчатках графа, а у второго прямо поверх малахая напялен был графский жилет. Сам же граф был теперь в меховых шапке, шубе и торбозах[23], и весь, с головы до ног, обвешан свежими шкурами соболей, песцов, чёрно-бурых лис, бобров и куниц. Граф театральным жестом накинул на плечи Стёпки и Тёмы беличьи полушубки:

– На охоту ходили, мала-мала белка стреляли… – И, подумав, добавил: – Однако.

Приобняв мальчиков, он зашептал:

– Всё схвачено. Деревом займутся эти козлы, – он кивнул в сторону таёжных охотников. – А мы уже в полном шоколаде!

– А откуда здесь шоколад? – удивлённо спросил Стёпка.

Но граф ему только подмигнул и, понизив голос, сообщил, что можно уезжать. Благодаря его, графа Мовэ, стараниям, денег у них теперь предостаточно – он потряс мехами, которыми был навьючен, и погремел туеском с драгоценными камнями, который держал под мышкой. С такими деньгами ключей они могут наклепать сколько угодно. И закончил:

– В общем, стоп маркет, кончаем базар и делаем ноги нах хаус[24].

Эту фразу графа Стёпка не понял совсем. Недоумённо посмотрел на Тёму. Тот собрался было ему перевести, но тут громко вскрикнула Манька. Охотники, подобрав по дороге топор и пилу, подбирались с двух сторон к дереву. То, словно от испуга, скрипнуло и наклонилось ниже. Дом ещё просел. Манька в ужасе завизжала. Стёпка, широко раскинув руки, бросился наперерез охотникам:

– Оно же сейчас упадёт! Дом развалится, где они жить будут!

Мужики остановились, в недоумении оглянулись на графа.

– Возможно, что и упадёт, – пожал плечами тот. – Возможно, что и дом развалится.

Он приобнял Тёму за плечи, и, обращаясь к нему одному, с улыбкой сказал:

– Но мы-то с вами понимаем, при нынешнем состоянии наших финансов, – он потряс туесок, – это, возможно, наилучший выход. В Петербурге мои друзья – ну, Жан Тома де Томон[25] или Андрюша Воронихин[26] – в два счёта спроектируют дворец, который в этом захолустье и в этом семьсот лохматом году никто и во сне не видел. И будут дедушка с внучкой жить в chef-d’oeuvre[27]

, десятом чуде света. Вам никакого волнения, отдыхайте здесь, банька, соленья-варенья, променад, я же за радость сочту посодействовать, помочь, слетать на пару дней, одна нога здесь, другая там. Не беспокойтесь, часы наши беречь буду как зеницу ока.

И он протянул руку к сумке с часами.

Манька сказала, что дворец им не нужен, они свой дом любят. А Стёпка, прижав к себе сумку, буркнул, что часы графу не дадут, обойдутся без его помощи, и вообще, Тёма уже всё придумал, что с деревом делать.

Граф не обиделся. Легко отказался от своего плана и отправил охотников восвояси. Сел на бревно у сарая, закурил коротенькую трубочку и стал живо наблюдать за работами, закипевшими на дворе.

Из сарая показалась огромная доска, бодро засеменила к дереву, подпрыгивая на ходу. Под доской мелькали Манькины валенки.

– Стой! – закричал Стёпка. – Клади доску, мы её сами дотащим!

Манька послушалась, выбралась из-под доски. Утёрла нос варежкой. Тёма и Стёпка взялись за доску, крякнув, с трудом оторвали от земли.

– Она её так хорошо несла, чего ты вылез? – рассердился Тёма.

– Нельзя маленьким тяжести таскать! – упрямо сказал Стёпка.

Они, качаясь, сделали пару шагов. Манька снова подскочила, подлезла под доску и побежала с ней вприпрыжку к дереву.

– Да мне не тяжело! Раньше, когда дедушка в силе был, тоже поднять ничего не могла. А теперь, как у деда сила убавляется, у меня и прибывает…