Хто делать? (диалектический роман)

Касаемо самой страны-великании Бробдингнегии, налицо присутствие признаков прогресса просветительского общества относительно Лиллипутии, если вспомнить многолетнюю войну в лилипутии из-за спора с какой стороны надо разбивать куриные яйца: с тупого или острого конца. Знания великанов недостаточны, но вполне компенсируются высокими моральными устоями. Предпочтение истории, поэзии и математике автором высказываются с явной личной симпатией. Математика, озвучена с прикладным приоритетом и направлена на улучшение земледелия и разных отраслей техники.

В этой стране не разрешается формулировать ни один закон при помощи числа слов, превышающего число букв алфавита, а в нём их насчитывают всего двадцать две; но лишь очень немногие законы достигают даже этой длины. Все они выражены в самых ясных и простых терминах, и эти люди не отличаются такой изворотливостью ума, чтобы открывать в законе несколько смыслов; писать комментарий к какому-либо закону считается большим преступлением.

Сотни тонн законов, миллионы судей, юрисконсультов, правозащитников, правоохранников при полном беззаконии о котором стонут простые люди, которые живут в полном беззаконии и безысходности. Прав тот у кого кошелёк толще – простая истина бедных кухонек с пустыми холодильниками. За кражу куска в маркете можно получить тюремный срок и спокойно поплёвывать на свободе, если тащишь из казённой кладовки миллионами. Тонны путанных несвязанных по смыслу фраз тысяч законов наводят на мысль великомудрости Свифта математически выраженное, как обратно пропорциональной зависимости преступности от количества правосудителей, законов от преступлений: чем больше первого добра, тем меньше правосудия.

В «Народном соглашении», левеллеров времён Английской революции говорилось:

«Число законов должно быть уменьшено для того, чтобы все законы поместились в один том. Законы должны быть изложены на английском языке, дабы каждый англичанин мог их понять».

Сен-Симон говорил, что законов должно быть не более чем может, поместиться в голове простого обывателя. О простых и понятных законах говорило много умных людей, но как говорится, юриспрудентский воз настолько подрос, что теперь только «нео ля гераклю» под силу разгрести этот «юридический навоз» с правовых конюшен.

Часть 3. Путешествие в Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб и Японию

В третьей части похождений Гулливера Дж.Свифт от размерных контрастов подводит читателя к тому, что человек может при полной внешней размерной идентичности удивлять своим традиционным поведенческим межнациональным антагонизмом. Многообразие национальных особенностей служат основанием конфликтности, нередко с кровопролитными войнами. Что с того, если жители Лапуты увлечены математикой и музыкой, поэтому донельзя рассеяны, уродливы и не устроены в бытовом отношении. Наверное по временам европейского восемнадцатого века камень в огород итальянцев и французов. Другие, одержимы абсурдными псевдонаучными идеями. Продвинутые власти Бальнибарби содействуют новаторам прожектёрам, вводящим в экономику государства свои «инвестиции-инновации», из-за чего по факту страна находится в страшном упадке. Ой, что-то кого-то напоминает. Кроме того, Гулливер совершает поездку на остров Глаббдобдриб, знакомится с кастой чародеев, способных вызывать тени умерших, и беседует с легендарными деятелями древней истории. Сравнивая далёких предков и своих современников Гулливер делает выводы о вырождении знати и моральной деградации человечества. В стране 

Лаггнегг, он узнает про струльдбругов – бессмертных людей, обречённых на вечную бессмысленную старость, полную страданий и болезней. В конце третьей части Гулливер во вполне реальную страну под названием  Япония, в то время закрытую и неведомую для Европы. Японцы, в те времена, не жаловали европосов давали визы только голландским купчишкам, и то лишь в порт Нагасаки

. Экзотические японцы появились на пути Гулливера, дабы подразнить читателя и взбодрить европейские туристические агентства.

Часть 4. Путешествие в страну гуигнгнмов