Худой мир

Похоже, друид предусмотрительно держала при себе какое-то крупное живое растение, для магов этой специализации способное при минимальном расходе энергии стать и оружием, и инструментом, и аптечкой первой помощи. Пальму в кадке, карликовую елочку, бонсай… Что-то древовидное. Его кора полностью покрыла собою ожоги, препятствуя дальнейшим повреждениям травмированной плоти. И заодно она послужила заменой вышедшего из строя опорно-двигательного аппарата, дав возможность хоть как-то шевелить изувеченными руками. Ствол и ветки переплелись вместе, чтобы стать тремя новыми ногами волшебницы… Правда, на многое тоненьких отросточков не хватило, и потому она оказалась вынуждена использовать еще две подпорки, только на сей раз животного происхождения. Откуда взялся львиный хвост, сказать было сложно, а вот щупальце осьминога до сих пор пахло маринадом и видимо изначально предназначалось китайцам на обед. По отдельности эти конечности под её весом бы сломались, а вот впятером могли его более-менее удерживать. Чтобы облегчить себе дыхание обожженными легкими, ну или чтобы ставшее частью её организма растение требовало меньших затрат энергии на поддержание его в живом состоянии, друидка врастила в него зеленые лозы, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся видоизмененными рисовыми побегами. Благо тянуться до них далеко ей не требовалось, корпус летательного аппарата много где треснул. А вот зачем она прирастила себе крыло, да еще в районе левого запястья, осталось для Олега загадкой. Возможно волшебница, явно близко знакомая с наукой химерологии, намеревалась его чуть позже доукомплектовать вторым и довести их до размеров, позволяющих держаться в воздухе. А может, просто сознание женщины под конец помутилось, и она перестала понимать, что творит.

– Ну чего? – Стефан встал над плечом работающего в поте лица целителя. – Можно её уже тащить в тот закуток между ящиками, который мы еще для того разорившегося китайского купчины выделили?

– Отстань! – Отмахнулся от него Олег, уже и думать забывший про спасенное им когда-то семейство. Благо пробыло то на борту «Котенка» меньше суток, и оказалось в итоге высажено на какой-то оживленной по местным меркам дороги. Взять с них все равно было больше нечего, если конечно не врали… А судя по тому, как отец семейства отчаянно пытался пристроиться наемником или разнорабочим, а дочерей своих агитировал на экстренное установление тесных взаимоотношений хоть с кем-нибудь, он не обманывал. Возможно, судьба этих в разоренной войной стране сложилась не лучшим образом, однако Олег к его некоторому сожалению не имел возможности помогать всем и каждому. Пусть скажут спасибо, что за лечение счет не выставил! – Тут очень сложный случай… Себя она скорую руку залатала… Но сделала это неправильно!

Организм волшебницы-друидки увядал. Другое слово в такой ситуации подобрать было сложно. Деревянные и животные придатки организма вытягивали из и без того дышащего на ладан тела жизненную энергию на свое функционирование. Получив способность двигаться и действовать, волшебница переоценила свои силы, и теперь грозила с минуты на минуту отойти в мир иной. Некоторые внутренние органы, например печень, уже успели отмереть, причем сделали это задолго до того, как Олег вырубил женщину. Следовало срочно разрывать связи, установленные между деревянным экзоскелетом и остальным телом. Однако они оказались настолько тесными и многочисленными, что это бы просто убило пациентку! Влитые в горло укрепляющие составы вкупе с антидотом от использованного снотворного особого успеха не принесли, волшебница заворочалась и застонала, но в себя приходить отказывалась. Олег мысленно костерил себя последними словами за то, что перестарался с наркозом и пытался влить в женщину немного праны, чтобы облегчить её состояние и выиграть время, за которое он бы чего-нибудь придумал. Не сказать, чтобы эффекта не было совсем, но он оказался сродни попытке наполнить водой решето… А через пару мгновений его лежащую прямо на одной из открытых ран волшебницы ладонь срезало свистнувшее в воздухе лезвие.

– Какого дьявола?! – Олег неловко отпрыгнул, в недоумении уставившись на Анну, стоящую рядом с ним с окровавленным палашом в руках. Боль в отрубленной руке он заблокировал одним усилием воли, как и струю крови, успевшей лишь слегка забрызгать и без того не отличающуюся особой чистотой раненную. – Ополоумела, железяка?!