Художник. Как живут, мыслят и работают творческие люди

Известный типограф Эрик Шпикерманн на мой вопрос, поддерживает ли его семья, ответил без обиняков: нет. Работа разрушила его семью. Он стал чужим среди близких, в то время как имя Эрика гремело по всему миру — папа римский мира дизайна. «Из-за работы я развёлся со своей первой женой. Я слишком много работал, потому что, когда открываешь свою фирму, ты не можешь работать с девяти утра до пяти вечера и уходить домой. Семь дней в неделю с утра до вечера, иначе никак. Моя семья поддерживала меня так долго, как могла, но когда кого-то из партнёров постоянно не бывает дома, а если он и дома, то только работает, — это очень тяжело.

Я открыл FontShop[78] вместе с моей первой женой уже после развода. Нас до сих пор связывают тёплые, дружеские отношения. Мы многое делали вместе, но в итоге всё равно разошлись. Я последний раз был в отпуске, когда моему сыну исполнилось пять или шесть лет. С тех пор, а он уже великовозрастный дядя, я больше не отдыхал с семьёй. Может, три-четыре дня, но неделя и больше — это уже роскошь. Звучит скучно, но семьи нуждаются в единстве.

Сейчас я снова женат, но супруга работает со мной, и я стараюсь проводить меньше времени в офисе, хотя даже это “меньше” — всё равно много. Надо смириться с тем, что в нашей профессии нельзя сказать “в пять часов вечера можно идти домой”. Я не знаю никого из частных предпринимателей, отвечающих за коллектив больше 10 человек, кто мог бы позволить себе уйти в это время».

Не сойти с ума от красоты

К моему огромному сожалению, в основной массе именно творческие мужчины оказываются солнцем во вселенной их муз. Поддерживают, как правило, тех, кто больше зарабатывает и может прокормить всю семью, а женский труд, даже творческий, оценивается и оплачивается намного хуже мужского. Так сложилось, что основными добытчиками капитала для существования семейных союзов были мужчины, а женщинам отводилась роль содержанки, хранительницы очага, матери.

Современные работающие женщины — истинные исполины многозадачности. Особенно когда выясняется, что женская многозадачность — это результат удачного и грамотного тайм-менеджмента.

Я уже говорила, что Барбара Хольтмайер на момент нашего знакомства занималась керамикой всего несколько лет — то есть даже меньше, чем я, хотя она была на 40 лет старше, — потому что, по словам Барбары, семья имела для неё больший вес. С четырьмя детьми и многочисленными внуками ей всегда было чем заняться. Но, если поджимали сроки, Барбара больше работала и успевала завершить задуманное. Когда я спросила художницу, поддерживает ли её семья и как они относятся к тому, что Барбара всё бросает, чтобы заняться искусством, она ответила: «Как бы там ни было, ужин должен стоять на столе. Поэтому я координирую свою работу так, чтобы никто не страдал. Вероятно, работа в ателье была бы более продуктивной, зато в домашних условиях я могу разбивать рабочий процесс на любые удобные промежутки времени. Я долго придумываю и развиваю идею, поэтому в начале работы планирую свою жизнь так, чтобы у меня в распоряжении было больше времени».

У одной из моих знакомых художниц Татьяны Кононенко (род. 1976) тоже четверо детей, причём младший перенёс тяжёлое онкологическое заболевание. При этом художница успевала подрабатывать архитектором, менеджером своей многочисленной семьи, поваром, шофёром и уделять достаточное время живописи. Как она сказала в одной из наших бесед, «быть художником для меня значит очень много работать, не отделяя творчество от жизни, при этом ничем и никем не жертвуя! Как профессия — это гораздо большее. Работаешь рисуя, отдыхаешь рисуя, когда не рисуешь физически, то рисуешь мысленно. Я не знаю, как быть художником, который утром открыл дверь мастерской и включился в работу, а вечером закрыл за собой эту же дверь и отдыхает себе. Маловероятно, ведь мозг и натренированные чувства не отключаются».

Художница Татьяна Кононенко в своей мастерской. Фото: Софья Дюдина

По словам приятельницы, дети — это огромное количество впечатлений. «Система не даёт расслабиться. Я не веду образ жизни богемного художника, и мне это нравится. Могу сказать, что свобода без детей была какая-то бестолковая, болотообразная. Однажды дочь спросила меня, зачем человеку творческой профессии дети, это же так сложно. Я ответила, что зато у меня никогда не возникнет вопроса о бессмысленности собственного существования. Постоянное движение. У меня есть мнение, что Ван Гог сошёл с ума от красоты Прованса. Ему не о ком было заботиться. Он не участвовал ни в чьей жизни. Яркая природа Прованса с её изменчивостью поглощает тебя. Можно писать этюды не останавливаясь, писать до сумасшествия. Семья, заботы о ней не дают мне утонуть в живописи».

При этом, со слов Татьяны, дети имеют особенность расти и выпархивать из дома, и тогда времени на творчество становится больше. Но при этом есть семья, радость и забота. Вообще «домашние всё больше поддерживают, потому что считают жизнь художника слишком тяжёлой».