Худший в мире актёр

Расписания он не знал, но на всякий случай спешил. Ориентироваться по ситуации – его фишка. Да и откуда деревенщине знать о каких-то там расписаниях самолётов: пришёл – уселся – полетел. Он как дикарь – в глаза не видел интернет.

Буквы на табло сообщали, что через час с четвертью будет подходящий рейс. Повезло. Но на кассе Джека огорчили. Дешёвые билеты закончились. Кассир с кирпичным лицом быстро сообразила предложить Джеку билет в бизнес-класс – из-за срочности цена была теперь почти как в эконом-классе. Её краткость и конкретика уняли некоторое волнение Джека, и он задышал спокойнее. Номер выхода к самолёту будет примерно через полчаса. Со счастливым билетом в руках, до регистрации, Джек двинул к уборной.

Он ничего не знал о своём имени. Сам родом с Южных Курил. И это как если бы эскимоса звали именем папуаса. Джеку почти двадцать пять, и за всю жизнь никто так и не смог рассказать парню о его имени и прошлом. Никто и не знал ничего об этом, кроме догадок и легенды о смерти его родителей в день смертоносного наводнения на небольшом Курильском острове в 1994-м, в год его рождения. Вроде бы, так всё сходилось.

Каждый с детства о чём-то мечтает. О глупом или нет. Но мечты эти – великие до тех пор, пока на них не пала тень поддельной взрослости. Джек с детства думал только о Голливуде. И не потому, что хотел стать актёром; а для других целей. А для начала ему нужно раздобыть чёртову визу за полмира отсюда – в Москве. Ближайшее американское посольство недавно закрылось на ремонт. Сколько в мире лишней возни!

В Голливуде его ожидало нечто, что осчастливит всю планету. Да-да, от таких вещей только диарея наступает. Но сны не выбирают, и именно это ему и снилось. Это напутствие ему дал в снах старый американец. С самого детства ему снился этот американец, и говорил он о том, что на Голливудских холмах спрятано нечто, что избавит человечество от страданий. Не смеши мои нечистоты! –

хотел сказать ему Джек, но поначалу забывал это сделать, а потом сам поверил в эту брехню. Впрочем, почему брехню? Да неужели нашу планету не может ждать великое будущее? Неужели человечество не достойно процветания! Разве это безумие? Называть прекрасные возможности безумием – вот что безумие. Быть рыбой в течении, которое определяется неким божественным руслом – вот что безумие. Примерно такие кренделя мудрости вычитал Джек из разных изданий и решил, почему бы и не поверить в эту галиматью. Во всякую чушь люди же верят. А эта чушь гораздо интереснее, чем всякая.

Утопичная романтика. Но именно романтика и мечты движут всем на свете. В отсутствии романтики смысла в тысячу раз меньше.

И Джек отправился спасать планету – он находил своё путешествие именно таким, ничуть не меньше. Для чего появляться на чёртов свет, если намереваешься сделать меньше?

Что конкретно имел ввиду старый американец из снов – так сразу не поймёшь. Лучше разобраться во всём самому и узнать, что там за тайна прячется от Джека и всего человечества. Тайна Голливудских холмов.

Кожа лица и кисти рук Джека пылали загаром в расфокусе внутри аэропорта – воздух там тоже плавился и плыл, как в аквариуме. Другие части тела Джека – в ещё более тёмной коже: телячий иностранный бушлат от дяди, высокие ботинки на шнурках из свиной кожи и заправленные в них джинсы. Одежда на нём старше его самого. Качество – неубиваемое. Можно снять куртку, но под ней пожелтевшая хлопковая майка, порванная на груди. Было бы неудобно. Кто знал, что поднимется такая жара. Два дня Джек добирался до аэропорта со своего пасмурного острова на двух теплоходах, и в первый день было ветрено, мокро, прохладно.

12:05. Самолёты рассекали вверх-вниз за стеклом; они пронизывали гигантскую фигуру мечтателя Джека, пробивая его и в бровь, и в ногу. А ему хоть бы чёрт. Он торопился – объявлен номер выхода. Шёл, точно дикий конь с гривой жёстких, почти до плеч, кучерявых волос и стучал иноходцем по шахматной плитке на весь аэропорт, как редчайший дуралей. В левой руке билет, в правой – старый саквояж с замком, тоже чёрный, из грубой кожи. Внутри – бумаги разной важности и неважности. Два паспорта, куча денег (не по сумме, но по объёму, с подробным разменом) и большая толстая книга-тетрадь. И всякая мелочь.

Жажда. Язык наружу. Вода здесь дороже, чем в Африке. Глаза оживлённые – таращатся, точно сова. Можно подумать, что это сбежавший сумасшедший или вор, что ведёт себя странно, подозрительно оглядываясь на людей и предметы. Даже солнце попадало в поле его электромагнитного подозрения. Ещё бы: так жарит, температура плавления любого терпения и самообладания. Огромное окно на всю стену – снаружи оно кипяток, а внутри чуть тёплое. В профиль спешащего Джека, в его греческий нос, влетел «Боинг» и вылетел из торчащего среди волос большого уха, когда он встряхнул башкой.

Лишь бы от такой жары не проснулся вулкан, выглядывающий плавником над рябеющей гладью горизонта.