Хвала и слава. Том 2

— Добрые вести? О, это уже очень много в наше тяжелое время, — сказал Валерий, ковыряя в тарелке, — теперь более часты плохие вести.

Он произнес все это обычным тоном. Обыкновенные слова, их можно было услышать на каждом шагу. Но присутствующие содрогнулись. От этих слов повеяло угрозой. Они как бы сковали пирующих морозом. Анджея затрясло от бешенства. Он ненавидел этого человека, а угроза, скрытая в обычной фразе, привела его в такую ярость, что он согнул вилку, которую держал в руке. И тут же почувствовал на себе пристальный и успокаивающий взгляд Антония.

— Теперь такое творится! — продолжал Валерий. — Правда, эти поляки совсем как дети. Немцам, естественно, приходится реагировать на такое поведение. Хорошо, что я говорю по-немецки.

Достаточно поговорить с ними по-немецки, и они к вам уже совсем иначе относятся. Немцы очень хорошо воспитаны.

— Ну, не сказал бы, — сдержанно произнес хозяин дома.

— По крайней мере, те, с которыми я имею дело в Пулавах.

Валерий оглядел собравшихся, словно ожидая возражений, и вдруг как бы невзначай остановил взгляд на Горбатом.

— О, — тихо произнес он как бы самому себе, снова уставился в тарелку и стал пожилым, усталым человеком.

«Сколько ему лет? — подумал Анджей. — Ведь он еще не стар, сорок с чем-нибудь, моложе мамы. Жизнь его укатала».

— Перейдем в гостиную, — светским тоном произнесла Тарговская, — там выпьем кофе. Молодые люди, — обратилась она к Антонию, — может, и вы хотите кофе? Или чаю?

К удивлению Анджея, ответил Скшетуский:

— Весьма охотно. Я попросил бы чаю.

В эту минуту Анджей почувствовал на себе взгляд Валерия. Очень пристальный.

— Какие у вас темные волосы, — сказал Ройский. — И в кого только вы такие чернявые? Ведь родители у вас блондины.

— А мы в дядю, — с издевкой ответил Антек.

— О, я уже седой, — сказал Валерий, проводя рукой по шевелюре.

Действительно, его голову уже заметно припорошила седина.

Анджей заметил, что у Валерия длинные и тонкие пальцы. Руки у него были изящные и красивые.

— Не думал я, что вас здесь встречу, — сказал Валерий, когда все встали из-за стола. Он подошел к племянникам и, казалось, хотел сказать им что-то. Но колебался.

— Нет, в самом деле, — обратился он к Анджею, — как там мать? Ты вот официально так говоришь, будто все хорошо. А моя мама мне сказала, что у вас какие-то осложнения.

— Нашей квартиры на Чацкого больше нет, — сказал Анджей. — Живем теперь в доме Билинских на Брацкой.

— А, знаю, знаю, — рассеянно поддакнул Валерий, нервно протирая глаза. — А от Билинских нет известий? Алек, кажется, был в армии?

— Я ничего не слышал об этом, — сказал Анджей, снова настораживаясь при этих словах Валерия. И добавил не без злорадства: — Мы оба черноволосые, но глаза у нас голубые, а у вас, дядя, черные как уголь! Верно?

Валерий усмехнулся.

— Зато они все видят в розовом свете, — сказал он.

— Этому действительно можно позавидовать, — заметила Тарковская.

В гостиную нужно было идти через холл, а говоря попросту, — через сени. Пока Скшетуский развлекал Тарговскую какими-то банальными замечаниями по поводу чая, а идущие позади Ройский с Тарговским сетовали, что теперь не поохотишься, Кристина потянула Анджея за рукав.

— Идем, — сказала она.

Они проскользнули в маленькую комнатку рядом с сенями. Там было темно, и Анджей едва различал лицо Кристины. Горбатый и Антоний очутились тут же.

— Это ужасно, — сказала Кристина, — он все пронюхал.

— Что он здесь делает? — спросил Анджей.

— Что делает? Шпионит! — Кристина произнесла эти слова слишком громко и закрыла рот ладонью.

— Все высмотрел, — угрюмо заметил Антоний.

— Ну что ж, — задумчиво сказал Горбатый, — сам вынес себе приговор. Ему нельзя уехать отсюда.

— Он без кучера, — заметил Антек.

— Сам себя и припечатал.

С минуту молчали.

— Ну и как будет? — спросил Антек.

— Пожалуй, только я могу это сделать, — неожиданно для самого себя сказал Анджей.

— Почему? — с тревогой спросила Кристина.

— Никто не знает, что я здесь. Валерий исчезнет на пути в Пулавы. А в усадьбе все будут на месте.

Снова воцарилось молчание.

— У тебя есть оружие? — вдруг спросил Антек.

— Откуда же! — Анджей пожал плечами.

— Получишь, — сказал Горбатый и словом этим как бы взял на себя руководство.

— Ну так как же? — снова спросил Анджей.

— Ступай наверх к Антеку, — сказал Горбатый, — там все сразу и получишь: инструкции и оружие. А вы отправляйтесь в гостиную, чтобы он не обратил внимания.

— Он не поедет в Пулавы, — сказала Кристина, — он поедет в Голомб, в гестапо.

Горбатый, словно бы недовольный, сказал Кристине:

— Посмотрим, тут нельзя гадать.

Антек обратился к брату:

— Ступай и жди. Я сейчас к тебе приду. Найдешь мою комнату?

— Найду, — ответил Анджей и молча отправился наверх, в комнату Антека, где утром мыл руки. Не зажигая света, прилег на кровать Антония — был чертовски усталый.

«Надо немного отдохнуть, — сказал он себе. — Ничего нельзя начинать в таком состоянии».

Закурил сигарету и с некоторым удивлением заметил при свете спички, что рука у него дрожит. «Анджей — сказал он себе, — спокойно. Не так уж это страшно».