На тренинге одна мать говорит мне: «Мне никак не удается внушить своей шестилетней дочери, что она, бегая в пижаме по дому, должна надевать тапочки».
Я прошу ее показать мне, как она это делает, предлагая ей обращаться ко мне, как к своей дочери.
– Я тебе уже сто раз говорила, чтобы ты надевала тапочки! Я уже не знаю, на каком языке с тобой разговаривать, чтобы ты меня понимала. Пойди и сейчас же надень тапочки! – говорит она мне (и смеется, замечая, каким тоном разговаривает).
– Я бы на месте твоей дочери, услышав это, точно захотел бы сделать наоборот, потому что не понимаю смысла твоего запроса. Что до меня, то мне очень нравится бегать босиком!
– Но я же сказала ей в самом начале: я переживаю, чтобы она не простудилась, не заболела, чтобы мне не пришлось брать больничный и сидеть с ней. Действительно, сказав ей об этом один раз, я думала, что ей все понятно… И я не напоминала ей, чем мотивирован мой запрос.
– Возможно, ты думаешь, что она не придает твоей потребности той же важности, что ты. Конечно, для девочки простудиться и остаться дома с мамой не так страшно, как для мамы! Может быть, пришло время подробнее разъяснить свою потребность и напоминать о ней, а не считать, что для другого она имеет то же значение, что и для нас, потому что однажды мы высказали ее. Теперь я хотел бы спросить тебя, уважаешь ли ты ее свободу на несогласие, когда указываешь на свою потребность и формулируешь запрос?
– (Смеясь.) О нет, конечно, нет!
– Вот и вторая причина, по которой на месте твоей дочери я бы не захотел надевать тапочки: мне нужно, чтобы уважали мою свободу, пусть я еще ребенок!
– Это так трудно! Согласиться с тем, что другой с тобой не согласен!
– Разумеется, трудно. Но если мы будем навязывать свои запросы как требования, то в ответ получим либо подчинение, либо бунт, а не контакт. Сейчас, говоря, что это трудно, ты не уверена в своей способности принять несогласие своей дочери, не отказываясь от собственных потребностей?
– Не уверена. Я хочу, чтобы она была здорова и чтобы она начала чувствовать себя ответственной за подобные мелочи: например, надевать тапочки, когда холодно.
– Не хотелось бы тебе научиться доверять ей, согласиться с тем, что она мало-помалу сможет решать сама, когда ей надевать тапочки?
– (Глубокий вздох и продолжительное молчание.) Верно сказано: научиться доверять. Я не умею доверять, поэтому все контролирую! Это так выматывает!
В ходе семинаре эта мать все лучше и лучше осознавала, как трудно ей кому-то доверять. Она также поняла, что ради улучшения отношений с детьми и супругом она должна работать над собой. Однажды утром она совершенно счастливая пришла на семинар и сказала мне: «Мне пока не удалось ясно выразить дочери свою потребность, но вчера вечером вместо того, чтобы психовать, я все-таки спросила, знает ли она, для чего я прошу ее надеть тапочки. Она мне ясно ответила: «Чтобы я не простудилась». Мне удалось удержаться и оставить ее в покое, и через несколько минут я заметила, что она сама надела тапочки!»
Видите, расшифровывая послание «ты должен», мы даем себе возможность заглянуть в себя, отточить свое чувство ответственности.
Некий политик, работающий в одном из административных органов, пришел ко мне на консультацию, так как считал, что испытывает большие сложности, общаясь со своей командой. Он заметил, что часто выражался высокомерно, в результате – не мог завоевать авторитет и постоянно сталкивался с возмутительными пререканиями, тогда как сам он желал только эффективных совместных действий и полезного сотрудничества.
В связи с обновлением команды после выборов он хотел прояснить, как в ближайшие годы ему следует сообщать о своих намерениях и целях. В частности, он желал, чтобы рядом с ним работали только те, кто действительно хочет служить стране и интересам общества, и больше не собирался работать с тем, кто озабочен лишь собственной карьерой. Благородная цель, достижению которой я был рад помочь.
В его проекте доклада было полно разных «Абсолютно необходимо… Мы должны… Давно пришло время, чтобы… Это возмутительно, что…» – то есть обязанностей, моральных наставлений или чисто рассудочных соображений. Так что я не был удивлен сложившейся ситуацией: создавалось впечатление, что он лучше других знает, что есть добро, может решать за них, от их имени.
Мы проработали его чувства и потребности, чтобы он смог выражаться понятными для всех словами: «Я устал и слегка обескуражен. Я нуждаюсь в том, чтобы наша команда работала эффективно. Я нуждаюсь в уверенности, что у нас одна и та же цель – служение обществу и соблюдение его интересов. Я хотел бы, чтобы каждый из нас потрудился четко определить для себя собственные приоритеты. И я крайне нуждаюсь в том, чтобы наши слова не расходились с делом: мы стремимся к политике, осознающей значимость своих действий, более ответственной и долгосрочной. Следует ли каждый из нас этому идеалу, занимаясь своей повседневной работой?»