Хворый пёс

Он расстегнул ботинки и поставил их под сиденье. Потом стянул промокшие брюки и положил на подголовник сиденья, за ними последовали кобура и рубашка.

— Что это? — Даже в темноте Дези разглядела необычную часть одежды.

— Пуленепробиваемый жилет, — соврал мистер Гэш.

— Это змеиная кожа?

— Ага. Хочешь потрогать?

— Нет.

— Она ведь неживая. Давай, потрогай.

Дези подчинилась и кончиками пальцев провела по морщинистой чешуйчатой коже. Ее передернуло не от прикосновения, а от мысли, откуда это взялось.

— Пожалуйста, снимите его, — попросила она. Возясь со шнуровкой корсета, мистер Гэш пробурчал:

— По-моему, ты чего-то не понимаешь. У нас тут не медовый месяц. В полицейских протоколах это называется «насилие при отягчающих обстоятельствах». А ты с каждой минутой только отягчаешь эти самые обстоятельства.

Он взгромоздился на Дези, и она, как робот, обхватила его за плечи, ощутив их сальность. Что-то твердое уперлось ей в шею; Дези поняла — пистолет.

— О, черт! — выругался мистер Гэш.

— Что?

— Крыша протекает.

В потолке фургона Дези разглядела дырку с десятицентовую монету. Ее пробила пуля, когда убийца ударил Твилли пистолетом и случайно нажал курок. Капли падали Гэшу на голую спину.

— Прямо мне в задницу, — недовольно поделился он.

Мистер Гэш сел и торопливо заткнул дырку скомканным купоном — скидка на собачий корм со вкусом курицы. Потом снова улегся на Дези и вздохнул:

— Ну вот. Наконец-то.

Дези не стала сопротивляться — этот человек слишком силен. У нее был другой план — она прикажет всему телу бесчувственно замереть. Дези выработала этот способ, когда валандалась с Эндрю Беком в многочисленных побрякушках. Оцепенелый самогипноз оправдывал себя и с Палмером Стоутом в те ночи, когда его дурь с «поляроидом» становилась невыносимой.

Фокус заключался в том, чтобы вообразить: она существует в позаимствованном теле, в нем можно видеть и говорить, но не чувствовать. И вначале Дези совершенно не ощущала мистера Гэша.

— Щас, секундочку... — пыхтел он в глубокой сосредоточенности. — Погоди немного...

У козла не встает! — возликовала Дези. Но затем радость сменилась унынием — он ее в любом случае убьет; может, прямо сейчас — в яростном припадке разочарования.

— Ну же, помоги мне, крошка...

В угрюмой решимости мистер Гэш елозил по Дези, ударяя бедрами, шлепаясь ей на грудь и упираясь подбородком ей в лоб...

Дези сдерживала рвотные позывы — от мужика несло вонью застарелого пота, смешанной с запахом сладкого одеколона и несвежего белья.

— Я... не... привык... — отдуваясь, пыхтел мистер Гэш.

Дези содрогнулась от его жаркого гнилого дыхания.

— Не привык к чему — к женщинам? — спросила она. — Вы бисексуал?

— Нет! Отвык... от одной женщины... Обычно... их больше...

— Сколько?

— Две... три... Иногда четыре. — Он рассказал, что ему нравилось делать (и что делали с ним), когда он свисал с потолка в своей упряжи из шкур ящериц.

— Да уж, — сказала Дези. — Но тут, начальник, я ничем помочь не могу.

Мистер Гэш перестал елозить и приподнялся на руках.

— Можешь. Полно всякого, что ты можешь сделать, миссис Стоут.

Твилли очнулся, лежа ничком в грязи. Приподнял голову и отсморкнул сгустки грязи.

Голова! Такой боли он еще не испытывал. Хотел сплюнуть и снова едва не отключился. В левом ухе гудел пожарный набат. Вся левая часть лица пылала огнем — казалось, она перетекает и раздувается.

Кажется, меня наконец-то застрелили, подумал Твилли. Это его разозлило, но не особенно испугало. Хроническая проблема всей его жизни — гнев вытеснял нормальные оправданные страхи. У Твилли отсутствовал здоровый инстинкт самосохранения.

Он перевернулся на спину и увидел звезды, исчезавшие за легкой завесой быстрых облаков. Стояла ночь, дождь почти перестал. Твилли не понимал, где он находится и зачем, но чувствовал, что скоро вспомнит. Ошупал голову — здоровенная шишка, но пулевой раны нет. Пальцы стали липкими, Твилли поднес их к лицу — посмотреть, какого оттенка кровь: чем светлее, тем лучше. И тут понял, что левым глазом не видит.

— Черт! — пробормотал он.

Твилли осторожно потрогал пальцем глазницу и с облегчением убедился, что глазное яблоко цело. Он медленно приподнялся на руках, покачиваясь в хлюпающей грязи. Звезды и облака бешено закружились над верхушками деревьев. Твилли терпеливо дождался, пока мир притормозит. Здоровым глазом он разглядел по бокам крупные неподвижные предметы: слева — бульдозер, справа — автофургон размером с катер.

Уже что-то, похвалил себя Твилли.

Постепенно паровозный гудок в голове стих, и Твилли различил другие звуки: шум ветра в соснах, какое-то странное бряканье, похожее на колокольчик в санях...

А из машины слышалась приглушенная возня.

Хватаясь за бампер, который заметно раскачивался, Твилли попытался встать. Он поднялся, и закружилась голова, затошнило. Тем временем бряканье приблизилось, и Твилли подумал: может, это в голове что-то отвязалось или сломалось?