Хвостатые истории

Привезли нам нечто огромное, в панцире из шерсти и грязи, очень вонючее, обмороженное, с огромной опухолью на фаберже. Но зато пес был типичнейшего трехколорного бернского окраса. Имя тогда этому валенку мы еще не придумали, а просто рванули без промедления в груминг к нашему чудо-мастеру.

Его абсолютно ватную по фактуре шерсть пришлось состричь налысо. Стригли его два с лишним часа и сломали две машинки. Все время груминга он стоял, вжавшись мордахой в Танин бок, и тихо вздыхал. Ни грамма агрессии, ни рыка, ничего такого – одно сплошное джентльменство. Под комом грязной шерсти обнаружился худющий как скелет и ласковый как котенок Берти Вустер. Имя появилось само, видимо, из-за дивной белой манишки и абсолютно идеальных манер. Еще у товарища обнаружились, конечно, экземы, которые не могли не образоваться под коркой из колтунов. С экземами справились быстро, ну а опухоль в скором времени успешно прооперировали.

По результатам анализов и УЗИ, на которые мы сразу отвозим каждую нашу собаку, как только она вступает в семью, у Берти Вустера обнаружился комплекс проблем. Пес, очевидно, провел на улице много времени, пока не попал к нам, и в результате истощения плюс обморожения у него выявили цистит, пиелонефрит, простатит, застой желчи. Прописали комплексное лечение и диету, конечно.

Парня мы восстановили, и зажил он прекрасней всех. Всегда улыбчив, красив и статен. А вообще Бертинька наш Вустер весь состоит из противоречий. Эти самые противоречия были заложены в него страшным генетическим взрывом, который произошел вследствие судьбоносной встречи большого королевского пуделя и бернской зенненхундочки (ну или наоборот, пуделихи и зенненхунда). В результате этого странного кровосмешения в Швейцарии получилась дизайнерская порода бернадудль, а у нас на родине, как и всегда, что-то пошло не так, и получился Бертинька наш Вустер. Когда мы наткнулись на фотки бернадудлей в интернете, на нас снизошло просветление, и мы сразу поняли – да это ж наш Берти! С тех пор, без претензии, конечно, на действительную эксклюзивность, мы его бернадудлем и прозвали ласково.

Вот и считалось, что в Бертиньке не на жизнь, а насмерть, как Чужой и Хищник, бьются аристократ, красавец и сноб (пудель) и жизнерадостный крестьянский парень из швейцарской глубинки (зенненхунд). Впрочем, во всех битвах неизменно побеждает обычная среднероссийская свинья, которая, видимо, пробегала где-то рядом в момент грехопадения двух высокопородных собак.

Когда Берти свежепомыт, красиво пострижен и пахнет духами – он великий сноб, ходит задрав нос, он красавец и метросексуал. Но стоит шерсти слегка отрасти, верх берет веселый и лохматый селянин-берн, который бежит по грязи как небольшой, но уверенный в себе трактор. Где-то в середине пути трактор легко мутирует в поросенка, и Бертинька, забыв о духах и туманах, вываливается в этой самой грязи. Вычистить и вычесать ватную шерсть не может никто, и тогда, к священному ужасу всего груминг-салона, мы едем бриться наголо и вновь благоухать духами. Такой уж у нас с Бертинькой жизненный цикл устаканился.

Он любил отдыхать в теньке, цепляя в кустах репьи, когда кучеряшки отрастали, как бы намекая: «А не пора ли мне в Москву на процедуры и друга навестить?» Очень любил почесушки и законно требовал их у меня регулярно! Берти Вустер бычил своим огромным лбом мне ноги до тех пор, пока не получал желаемое, а если хозяйка отвлеклась, не дай боже, перестала его гладить – начинал бычить с удвоенной силой (а силы у Берти целый вагон). После известных Бертиных стрижек «под ноль» он на недельку становился похожим на швейцарского гроссхаунда, то есть на гладкошерстного берна. Это порождало массу казусных ситуаций, потому что Танины соседи никак не могли понять, что видят одну и ту же собаку, и часто спрашивали, куда делась «та пушистая», а потом – где «тот гроссхаунд».

А еще у него были очень необычные «акульи зубки»: редкие, крупные и треугольные, отчего улыбка выглядела слегка зловещей, а улыбаться Бертька очень любил.

Жил Берти преимущественно у нас, но и у Тани регулярно гостил, особенно в дни до и после груминга. И вот однажды Берти, на тот момент пребывавший в мегаполисе у Тани, вернулся домой в такой неземной красоте, что любой колхозный порась умер бы от зависти прям в свинарнике, понимая, что так угваздаться надо реально уметь.

А вот Мика, собачка Таниной мамы, у нас настоящая блондинка, причем в элитном оттенке «медовый блонд». Мика хотя и беспородна, но в душе и по поведению – гламурная фифа, и она не любит грязи, не любит свиней, не любит запаха фермы! Увидев Берти, Мика сморщила в гармошку нос и завалилась в обмороке в угол дивана, поглядывая сквозь прищур и длинные ресницы за великаном-простачком.