Хвостатые истории

Таня влетела в квартиру и застала живописнейшую картину: в углу за тумбочкой сидел Алексей, серьезный и печальный, как факельщик на похоронах. Берти и Мика покоились на лежаках и старательно жмурились, всем своим видом демонстрируя глубочайший сон. В центре композиции, гордо задрав нос, сидел Чаки, а валяющиеся повсюду клоки шерсти доказывали, что прилетело всем именно от него, и прилетело прилично. С того момента в квартире воцарились спокойствие и порядок.

Конец осени-2016 стал, пожалуй, самым мрачным для нашей семьи: период вирусной инфекции, на которую не действовала вакцина «Нобивак». Месяцы борьбы за жизни, победы и тяжелые поражения в боях с бедой…

Очень сложно пришлось Берти Вустеру, ведь он был сильно-сильно возрастным. Его огромный, но старый организм не справлялся, несмотря на бесконечную, полноценную терапию. Здоровяк боролся, как мог, и мы делали все, что было в наших силах, и даже больше. Но Берти ушел. Ушел к своему другу, овчару Чаки, который скончался чуть раньше – в конце лета того же года. Теперь они вечно молодые, безбашенные и бесконечно красивые. Радостно бегают и улыбаются, Берти – своей неподражаемой улыбкой!

Но настоящие зенненхунды в нашей жизни все же встречались.

Флер – очаровательная леди бальзаковского возраста, которая в преклонные свои года вдруг оказалась никому не нужной. Ей искали постоянный дом и вышли на нас, а мы влюбились в старушку, обрадованные возможностью помочь ей, благо тогда у нас не было и полусотни собак.

Всего за день Флер обжилась так, словно всю жизнь провела с нами: с первого часа шмякает ресничками, по команде бежит с выгула домой и активно требует внимания!

Флер – очень трогательная и тихая, невероятно ласковая собака, которая всегда хотела быть рядом – тыкаться мордой в руки стало ее любимым занятием! А еще ей очень по нраву постоянно путаться под ногами, ложиться поперек прохода, блокировать своим немалым тельцем двери и вообще вести себя как типичный упертый представитель зенненхундского племени. При всем своем умении находиться одновременно везде, она вызывает только восторг и нежное к себе отношение!

Однажды было неповторимой поэзии утро, растянувшееся, впрочем, до самого захода солнца. Все наши поля, от края до края, нарядились в застывший иголками иней. Светило холодное солнце, под которым эта неземная прелесть продержалась до вечера. В такую погоду нормальный фотограф бросает любые дела и бежит за фотоаппаратом. Конечно, я неистово желала немедленно помчаться в деревню за оставленной там аппаратурой, чтобы поймать на пленку внезапно разлившиеся краски зимы. Но как псиномать я, конечно, никуда не побежала, потому что нужно гулять-кормить-чесать-лечить. Я уж было совсем сникла, как под самый конец дня муж подарил мне возможность запечатлеть хоть что-нибудь: привез аппаратуру.

Как назло, все собаки, выбранные мной для благородной цели подчеркнуть волшебство природы, вели себя при позировании отвратительно. Время шло, солнце садилось, а иней начал таять, ибо температура воздуха решительно поползла вверх, невзирая на приближающийся вечер. И тут пришла на ум наша образцовая Флер, которая как ленивый зенненхунд ну просто обязана была выполнить наши творческие задачи!

Привели мы ее в распрекрасное место, к заиндевевшим колосьям. От нее требовалось просто встать с ними рядом для хорошего кадра. Флер самозабвенно наступила на колосья, прошлась туда-сюда и превратила ландшафт в опустошенный клочок земли. Перевели на пару шагов в сторону к подобному фону, а она бах на спину – и давай валяться. С чувством, с прихрюкиваниями. А мы с мужем стоим над ней и тихо ржем. И немножко бесимся. Зенненхундисты нас легко поймут: коли берн включил упрямство, то совладать с ним отнюдь не просто и не быстро. Но результат, какой-никакой, получился. Сейчас я считаю эти кадры одними из самых красивых в нашем семейном архиве.

В январе 2016-го Флер преподнесла нам не самый приятный сюрприз – у нее отказала задняя лапа, она сильно на эту тему стрессанула и просто не могла подняться. Я говорю ей: «У тебя три рабочие лапы, вставай!», а она такая: «Ой, нет, не могу, не хочу, я в панике!» Но я не сдаюсь, и никакой зенненхунд меня не переупрямит. Я пошла ва-банк и поставила страдалицу на коляску. И что бы вы думали? Флер сразу же вспомнила, что можно ходить и на трех, и на следующей день ходила криво-косо, но САМА!

Однако это, конечно, лишь полумера, ей нужно было вставать обратно на все четыре! А значит, впереди нас ждали курсы терапии. Флер то вставала сама и шла, то мне приходилось ее поднимать, и она медленно шагала. Флер ненавидела коляску и изо всех сил старалась ходить, чтобы не встречаться с колесами и сбруей.