Читаем КИЧЛАГ полностью

Челябинск – это чаша,Чаша крепкого вина,Проходит встреча нашаУ открытого окна.Я вернулся в город снова,Без него прожить нельзя,Встречают добрым словомРодные и друзья.Проделан путь неблизкий,Весь я в лагерной пыли,Облака повисли низкоИ касаются земли.С юности знакомыВсе веселые дома,А у дома милой Томы –Пересыльная тюрьма.Догорает папироска,Тихо музыка играет,Плачет тонкая березка,На ветвях снежинка тает.Город снегом пересыпан,И нахохлился снегирь.Челябинск – это пересылкаНа Север и в Сибирь.Через горы путь заузил
Каменный поток,Здесь завязан в узелЗапад, юг, восток.В город льются все течения;Не лишенный старины,Остается по значениюПятым городом страны.Чистыми кварталамиУпирается в гранит,Цех с горячими металламиВечер ярко озарит.Озарят прожектора нутро,Как сцену – яркие софиты,Ведут проходчики метро,Дробят уральские граниты.Я покину скоро городПо желанию, по судьбе,За окном гуляет холод.Через год вернусь к тебе.

ЧИКУРИЛЬНИК

На запад резко занесло,Криминальная печаль,Не поможет здесь веслоИ тормоза педаль.В Риге две прокуратуры,Обе брошены в котел,
Прибалты – тихие натуры,Больше смотрят на костел.В котле бушуют страсти –Девяносто первый год,В Риге двоевластие,Прет на митинги народ.Две зачистили квартиры –Гробовая тишина,Поплачут ювелирыУ открытого окна.Вышли в чикурильник,Узкий длинный переход,По конструкции – напильникВсеми гранями вперед.Идем по граням точно,Скоро выйдем на простор.На просторе будет точка,Там уже другой надзор.Светит в рижских закоулкахЧикурильника звезда,Стучат колеса гулко,К вокзалу рвутся поезда.На Москву лежит дорога,Тошнит от старины,Пополнили намного
Золотой запас страны.Вроде, братцы, пронесло,Не получим подзатыльник,За наше выпьем ремеслоИ Рижский чикурильник.

МИШЕНИ

Покинут нами дворик,Резкий крик, бегомСкачешь, словно кролик,Камуфляж кругом.Сомнительные тени,Черные дубинки,Мы пробные мишени,Бессловесные картинки.На площадке маршаПрорези для глаз,Отдал микромаршалКарательный приказ.Дубинками по спинам,Кому-то врежут в бок,С возгласом ослинымПрививается урок.Это «ласковый» ОМОНОтрывается сполна,Ему приятен стонИ кровавая слюна.
Такая схемаПыток, унижения, –Дебильная системаХочет уважения.Не видят фарисеи –Прокуроры по надзору,Синяки и шишки сеют.Крик по коридору.Сбор у пункта,Уперлись в тормоза,Это на случай,Малая гроза.Открыты двери камер,Приглушенный стон,Без команды замерДоблестный ОМОН.Это просто тренировкаНа живых мишенях,Пропадет сноровка –Бить по шеям.Зачем пальнула пушка?Кому приказ назло?Тюремная верхушкаУлизнула из СИЗО.

КРИМИНАЛ

Перейти на страницу:

Похожие книги

Зеленый дом
Зеленый дом

Теодор Крамер Крупнейший австрийский поэт XX века Теодор Крамер, чье творчество было признано немецкоязычным миром еще в 1920-е гг., стал известен в России лишь в 1970-е. После оккупации Австрии, благодаря помощи высоко ценившего Крамера Томаса Манна, в 1939 г. поэт сумел бежать в Англию, где и прожил до осени 1957 г. При жизни его творчество осталось на 90 % не изданным; по сей день опубликовано немногим более двух тысяч стихотворений; вчетверо больше остаются не опубликованными. Стихи Т.Крамера переведены на десятки языков, в том числе и на русский. В России больше всего сделал для популяризации творчества поэта Евгений Витковский; его переводы в 1993 г. были удостоены премии Австрийского министерства просвещения. Настоящее издание объединяет все переводы Е.Витковского, в том числе неопубликованные.

Марио Варгас Льоса , Теодор Крамер , Теодор Крамер

Поэзия / Поэзия / Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Стихи и поэзия
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне

Книга представляет собой самое полное из изданных до сих пор собрание стихотворений поэтов, погибших во время Великой Отечественной войны. Она содержит произведения более шестидесяти авторов, при этом многие из них прежде никогда не включались в подобные антологии. Антология объединяет поэтов, погибших в первые дни войны и накануне победы, в ленинградской блокаде и во вражеском застенке. Многие из них не были и не собирались становиться профессиональными поэтами, но и их порой неумелые голоса становятся неотъемлемой частью трагического и яркого хора поколения, почти поголовно уничтоженного войной. В то же время немало участников сборника к началу войны были уже вполне сформировавшимися поэтами и их стихи по праву вошли в золотой фонд советской поэзии 1930-1940-х годов. Перед нами предстает уникальный портрет поколения, спасшего страну и мир. Многие тексты, опубликованные ранее в сборниках и в периодической печати и искаженные по цензурным соображениям, впервые печатаются по достоверным источникам без исправлений и изъятий. Использованы материалы личных архивов. Книга подробно прокомментирована, снабжена биографическими справками о каждом из авторов. Вступительная статья обстоятельно и без идеологической предубежденности анализирует литературные и исторические аспекты поэзии тех, кого объединяет не только смерть в годы войны, но и глубочайшая общность нравственной, жизненной позиции, несмотря на все идейные и биографические различия.

Алексей Крайский , Давид Каневский , Иосиф Ливертовский , Михаил Троицкий , Юрий Инге

Поэзия