Киевское танго

Когда министр и глава администрации ушли от президента – тот был уверен, что все в порядке.

Потом – доложили, что без предварительной записи просится посол США. Президент сказал, что не примет его, пусть записывается на прием, как и все. В конце концов, он президент крупнейшей европейской страны.

Выйдя от президента, министр внутренних дел дал команду тихо «изымать» прибывающих в Киев из регионов фронтовиков силами спецподразделений полиции.

И все это, как и все происходившее вокруг, была правильно по форме, но фатально неправильно, по сути. Как, впрочем, и всегда…

На Майдане – собирались люди.

* * *

В числе тех, кто собирался выступить перед фронтовиками на Майдане – был волонтер Виктор Балуев. Три года назад – участник майдана, бывший мелкий бизнесмен, которого хладнокровно и цинично обобрали как липку. Теперь – помощник депутата Рады, владелец нового бизнеса, в несколько раз большего, чем предыдущий. И часть новой «злочинной влады», против которой он так самозабвенно боролся три года назад.

Как? А вот так!

Вот так все и бывает.

Дело ведь не только во власти. Все эти министры, депутаты Рады, судьи, прокуроры – они не с Марса прилетели, верно? И не назначены оккупационной администрацией. Они – часть тяжело больного украинского общества, постоянно порождающего все новых коррупционеров и зрадников. И винить за это – надо только себя самих.

Основных причин здесь две. Первая – Украина и украинское общество построено на лжи как базисе существования, ложь – стала элементом бытия. Украинское общество начиналось со лжи, когда Кравчук пообещал, что русские на Украине будут жить лучше, чем в России, а евреи лучше, чем в Израиле. Украинское общество всегда жило и живет во лжи, когда людям пихают в головы совершенно безумные вещи, о том, что украинской истории тридцать пять тысяч лет, о том, что украинцы выкопали Черное море, о том, что украинцы научили русских есть горячую пищу, а то русские все сырым ели. Все понимают, что это ложь, но никто не опровергает, все просто живут в этой атмосфере лжи. Хуже того, во время войны эта проблема не только проявилась, но и безмерно обострилась: привыкшие к малым дозам лжи, украинцы жадно глотают ложь уже чудовищную: что взорвался кондиционер, что донецкие ополченцы сами себя обстреливают, что на Украину зашли две дивизии бурятского спецназа. Так стоит ли осуждать депутатов, прокуроров и судей, привычно лгущих в ответ на вопрос, откуда ЛандКруизер и квартира в Лондоне или Майами? Их ложь – детский лепет по сравнению с той, которой «годуется» большая часть украинского свидомого социума.

Вторая причина в том, что в отличие от России – в Украине так и не отказались от построения общества на основе идеологии. Это в России – худо ли бедно ли – но строят общество всеобщего капиталистического благоденствия, где для того, чтобы быть членом какой-либо партии – надо просто проголосовать за нее на выборах. И да – у человека должно быть свое личное пространство и право на выбор, как в Америке. В России – никто не подойдет и не скажет: ты почему не на державной мове не разговариваешь?!

А Украина построена на болезненной идеологии украинства. Памятники Ленину – заменили на памятники Шевченко, в каждом украинском присутственном месте, в каждом посольстве за границей – обязательно, шевченковский уголок с рушниками, портретом и томиком Кобзаря. Все говорят по-русски, за исключением Львовщины – но государственный язык обязательно украинский. Вопрос государственного языка – становится причиной блокирования трибун в Раде на многие недели, за «язык» в Украине и убить могут. И да – обязательно «в Украине», а не «на Украине» – это как система опознания «свой – чужой». Европейский выбор Украины сомнениям подвергать не положено, объявят зрадником. Федерализация – смерти подобно[64], и это несмотря на то, что многие успешные государства мира являются федерациями, а богатейшая Швейцария – даже конфедерацией, с тремя государственными языками.

И так получается, что важнейшие, болезненные вопросы строительства нового государства, и нового общества, ключевые вопросы – как нам вписаться в глобализированную экономику, что мы можем предложить на экспорт, на чем сможем зарабатывать деньги, как нам поднять благосостояние украинцев, где, на каких заводах мы будем работать, что нам делать с доставшейся нам оборонкой – все это отставляется в сторону перед более важными, не дающими покоя уже двадцать лет вопросами: язык, федерализация, голодомор.