Кика - женщина с изюминкой. Любовные успехи и неудачи разведенной журналистки

Гейнц очень внимательно относился ко мне и очень чутко воспринимал мои нужды. Он прогуливался, разговаривал со мной, когда замечал, что я к этому расположена, и оставлял меня, когда я молчала. Он негодовал из-за моего обособленного существования, из-за отсутствия помощи родителей, из-за ничтожности алиментов, которые мой бывший муж давал на содержание детей, из-за невыносимой тяжести забот, лежащих на моих плечах. Он постоянно предлагал мне помощь, будь то решение практических проблем или просто деньги. «Мне это ничего не стоит», – говорил он (и в самом деле, ничего не стоило, потому что он был самым богатым человеком из всех, кого я видела в своей жизни). Но я никогда не соглашалась, потому что после веры в Бога (или, вернее, отсутствия ее) главным вопросом чести для меня были деньги. Я не выношу, когда меня пытаются учить и когда оплачивают мои счета. В обоих случаях на меня давит отсутствие выбора. В вопросе о Боге потому, что в религии все слишком объяснимо, хотя и не имеет никакого смысла, а я предпочитаю бесплодие атеизма неполноценной вере в Бога. А с деньгами потому, что я на деле могла выбирать и быть той, кем стала, только после обретения финансовой независимости. Все мои ссоры с отцом заканчивались его фразой: «Ты живешь за мой счет». И этим варварским утверждением он закрывал мне любую возможность найти какие-нибудь аргументы в свою защиту.

Я так ни разу и не приняла денег у Гейнца, но я обожала его подарки. Так получилось, что я забыла свою футболку в Сан-Паулу, и у меня не было подходящей обуви, чтобы ходить пешком. Он тут же отвел меня в магазин рядом и попросил выбрать вещь на мой вкус. Эта футболка, подаренная Гейнцом, была самой красивой и дорогой из всех моих футболок. Мы оба остались очень довольны подарком. Я – потому, что для меня было очень странным, что мне дарят что-то, о чем мне не приходилось умолять до посинения; он – потому, что наконец-то смог продемонстрировать материально, насколько я ему дорога. После этого мы пошли в шикарный торговый центр Ипанемы, и как только он увидел в одной из витрин сандалии с бисером, он тотчас купил их мне. Но вместо радости я почувствовала стеснение, потому что такие подарки могли меня сделать обязанной ему, а платить пришлось бы не деньгами. С той минуты я стала делать вид, что не замечаю красивых вещей в витринах, потому что поняла: в этом заключалась стратегия соблазнения. Меня хотел соблазнить человек, которого я считала другом.

Гейнц был вдвое старше меня, имел лысину и он был седым. Он мне немного напоминал моего деда, того самого, которого я ненавидела. И именно эта похожесть притягивала меня к нему. Он был душевным человеком, а я так нуждалась в тепле, но мало-помалу его нежность и расположение становились все меньше похожи на отеческие, о которых я так мечтала. Однажды на краю огромного бассейна в его квартире я писала в дневнике, а он возился с компьютером. Мы слушали Ману Чао, я наблюдала с любопытством за скоплением народа на пляже Копакабаны, который находился на двадцать этажей ниже меня. Море было замечательно красивым, прозрачным и синим, и кожа радовалась ласковым лучам солнца. Гейнц присел ко мне, провел рукой по моим волосам и сказал, что он должен кое в чем признаться:

– Я люблю тебя, Кика.

Я потеряла дар речи от удивления, да к тому же не знала, что сказать.

– Выходи за меня замуж, Кика. Приезжай жить ко мне, привози дочек. Я буду о вас заботиться.

Я не могла смотреть ему в глаза и смотрела на страницы своего дневника.

– Ты не должна делать то, чего не хочешь. Я буду ждать до тех пор, пока ты не захочешь, пока не полюбишь меня и не возьмешь инициативу в свои руки.

Я все еще находилась в замешательстве и молчала. Он вернулся к компьютеру, а потом мы пообедали в тишине. После всего случившегося он смотрел на меня, пытаясь добиться ответа. Лицо его выражало то же волнение, какое охватывает человека, участвующего в лотерее, когда называют последнюю цифру, человека, судьба которого решается.

– Гейнц, я не могу принять твое предложение. Я тебя не люблю, как же я могу стать твоей женой?

– Это не страшно, Кика, моей любви хватит на двоих. Я уже давно не был так счастлив, не любил так. Ты даже не представляешь, что это за счастье – просто быть рядом с тобой.

– Но, Гейнц...

– Не нужно отвечать сейчас. Подумай. Любовь приходит со временем, когда люди вместе живут... Я хочу заботиться о тебе, Кика. Я подарю тебе весь мир, если ты выйдешь за меня...

Да он не шутит! Но финальная реплика была почти оскорбительной, это был призыв отчаявшегося человека. На мгновение я почувствовала себя на прилавке, почувствовала себя товаром, купленным на аукционе пожилым мужчиной-миллионером. Я почувствовала себя оскорбленной и обманутой, попавшейся в лапы голодного сумасшедшего старика. Я полностью разочаровалась в Гейнце: я скорее ожидала бы, что он удочерит меня, а не полюбит, как женщину. Он был старше моего отца и был похож на моего деда, или на то, что я помню о нем, потому что деда я не видела уже много лет.